— Шах!

И триумфальное шествие Кейси по Европе — разве оно не могло не вызвать восхищения? Он добился превращения Польши в «черную дыру» на территории стран Варшавского Договора, он обрушил экономику этого государства, вынудив набрать Польшу долларовых кредитов, которые она потом не смогла вернуть! Он нашел нового лидера для новой Польши — Леха Валенсу и его движение «Солидарность».

— Шах!

И самое главное, Кейси сумел на свою сторону привлечь даже поляка Войтылу, самого папу римского! Теперь не только польское духовенство, но и католичество всего мира остервенело будет изгонять с советского пространства религию коммунизма и идеологически раскалывать блок стран Варшавского договора на обломки.

— Шах!

На английской базе в Гринхэм-Коммон стоят американские крылатые ракеты. Англия готова и дальше поддерживать политику стран НАТО. А Союз, кажется, всерьез напуган и готов идти на попятную. А это значит, что в политике разоружения у русских можно выторговать условия, сверхвыгодные США и странам НАТО. За то, чтобы Англия рассталась с американскими крылатыми ракетами, от Союза можно потребовать уничтожения половины вооружений!

— Шах!

Ай да Вилли!

Но в этой БОЛЬШОЙ ИГРЕ оставался последний штрих. Смена власти в Москве.

И Уильям Кейси, прикуривший новую сигару, с горестью думал, что этот шаг уже ему не под силу.

У него нет технологии, для того чтобы вознести на московский политический Олимп именно того человека, который был бы удобен США.

ПОЛИТИЧЕСКИЙ ТЕАТР: «ЯВЛЕНИЕ МЕДВЕДЯ УЛЫБАЮЩЕГОСЯ»

Кейси вернулся с веранды к себе в кабинет и взял со стола папку, в которую его помощники аккуратно подшивали ценные публикации в международной прессе. А вот и засекреченная работа его аналитиков, «Red Star Rising»: The Coverage of Mikhail Gorbachev by U.S. network television, 1984». Это был комментарий о визите Горбачева в Англию в декабре 1984 года западными средствами массовой информации.

Итак, аналитики ЦРУ писали: «Для визита Горбачева в Англию британская пресса выбрала образ «Enter a Bear Smiling («Явление Медведя улыбающегося»). Форма театральной ремарки, не изменившаяся со времен Шекспира, подчеркивает, что на международной арене появляется новое лицо. Bear, медведь, — стереотипный образ России на Западе. «РУССКИЙ МЕДВЕДЬ УЛЫБАЮЩИЙСЯ» — это абсурд, небылица, нонсенс, сочетание взаимоисключающих понятий.

Британские журналисты и политики западного мира были потрясены обаянием четы Горбачевых и захлебывались от восторга: новый тип советского политического лидера, позитивное отношение к либерализму и рыночным реформам. Улыбающийся Горбачев, улыбающаяся жена Раиса.

В своем телерепортаже от 17 декабря 1984 года британский корреспондент NBC сообщил:

«Enter a bear smiling». That's how The «London Times» describes Gorbachevs visit to Britain. But the big question is why is he smiling?…..».

В ПЕРЕВОДЕ: «Явление Медведя улыбающегося». Так газета «London Times» характеризует визит Горбачева в Великобританию. Главный вопрос — почему он улыбается?..»

И далее перевод британского телесюжета:

«… Горбачев завоевал расположение британской Железной Леди, что само по себе уже дает повод улыбаться… К тому же он, кажется, использует возможное разделение в Западном союзе, а это повод улыбаться всю обратную дорогу до самого Кремля.

Горбачев отлит не по той форме, что поколение за поколением давала миру грузных угрюмых советских лидеров… Горбачев — подвижный человек, всегда готовый улыбнуться, уверенный в себе, уверенный в своем положении.

Присутствие в кадре жены советского лидера, особенно такой молодой и симпатичной, усиливало впечатление, что руководство Советского Союза заметно меняется. Горбачев начал в Великобритании дипломатическую атаку против «ЗВЕЗДНЫХ ВОЙН», которая, похоже, оказалась эффективной.

Однако Горбачев может оказаться улыбающимся посланником, доносящим слова, которые никто на Западе не услышит. Это — слова, предназначенные для США, на военные темы, для переговоров, безрезультатно тянувшихся уже больше года».

Уильям Кейси бросил папку на стол. Про этого Горбачева ему было известно давно! Еще в начале февраля 1984 года, когда вернувшийся в США с похорон Андропова в Москве вице-президент Джордж Буш заявил:

— Вилли, русское Политбюро на пороге грандиозных перемен. Мы общались на похоронах Андропова с Тэтчер. Она обратила внимание на молодого политика Горбачева. Мы с ней говорили. Мэгги назвала его «Московским принцем» и даже пригласила с официальным визитом в Англию. А интуиция обычно не подводит Железную Леди…

И тогда, внимательно дослушав Буша, Уильям Кейси сухо заметил:

— Посмотрим.

Тэтчер не обманулась. Горбачев и в самом деле выглядел той самой удобной фигурой, которая помогла бы Кейси завершить победой грандиозную шахматную партию против Союза. Но что он мог сейчас сделать? Никаких рычагов, помогающих Горбачеву прийти к власти в Советах, в руках у директора разведки не было. От собственного бессилия могущественному Кейси хотелось плакать.

Директор разведки размеренным шагом подошел к огромному витражному окну, открывающему великолепный вид на парк, окружающий Лэнгли, где набухали почки на каштанах и на увитой диким виноградом каменной горке бодро зеленели первые побеги. Кейси безразлично рассматривал парк. Он вновь достал серебряный портсигар и закурил. На его руке в лучах солнца блеснул массивный перстень с необычным крестом. Перстень Рыцаря Мальты.

Мальтийский орден — незримое и тайное мировое правительство. Сюда вошли лучшие из лучших. Белая кость и подлинная аристократия духа — выходцы из безнадежно разложившегося, погрязшего во лжи и алчности масонства.

До ушей Кейси донеслись трели какой-то весенней птицы. Но ему было не до птиц, не до их трелей и, черт возьми, не до весны в американских парках! Сегодня, десятого марта 1985 г., в далекой и еще заснеженной России случилось то, чего так долго все ждали, боялись, но готовились.

Умер последний из поколения партийной «брежневской» когорты — Константин Черненко. Предстоящий день в этой стране вечной мерзлоты обещает быть жарким.

В своих мемуарах Раиса Горбачева потом напишет:

«Сад… Снег… 10 марта 1985 года… умер Константин Усти-нович Черненко. В десять часов вечера состоялось экстренное заседание Политбюро. Михаил Сергеевич вернулся домой, а мы тогда были на даче за городом, очень поздно. Вышли в сад. Было что-то давящее в глухой, еще не тронутой весною ночи. За три года — третья смерть. Смерть трех Генсеков подряд, трех руководителей страны. Михаил Сергеевич был очень уставшим. Сначала молчал. Потом говорит: «Завтра — Пленум. Может стать вопрос о том, чтобы я возглавил партию». Для меня такой разговор был неожиданностью. В какой-то степени — потрясением. Больше того. Я поняла, что это неожиданность и для мужа. Никаких разговоров на эту тему у нас раньше никогда не было. Мы бродили по саду, еще лежал снег. Муж молчал. Затем как бы исподволь стал размышлять — вслух: «Столько лет работал на Ставрополье. Седьмой год работы здесь, в Москве. А реализовать что-либо крупное, масштабное, назревшее — невозможно. Как будто — стена. А жизнь требует — и давно! Нет, — услышала я. — ТАК ДАЛЬШЕ ЖИТЬ НЕЛЬЗЯ!». Потом эти слова повторили миллионы людей. В ту ночь, пожалуй, и начался новый этап, круто изменивший и нашу, и мою жизнь».