— Прошлой ночью! — воскликнул герцог. — Но почему же вы не передали раньше?

Парень обиделся:

— Там нет никого, кто мог бы пойти. От Линке-Грин сюда четыре мили. Мой дядя — плохой ходок. Когда я вернулся с поля вечером, он попросил меня поехать. Я остановился только выпить чаю.

— Да, да, понимаю, — сказал герцог.

В это время к ним поспешил грум, ведя вороного жеребца для герцога и собственную гнедую кобылу Адриана. Герцог вскочил в седло, не дожидаясь помощи грума. Свежий жеребец заржал и, обрадованный предстоящей скачкой, пытался встать на дыбы. Герцог повернул его и выехал на хорошей скорости.

Адриан следовал за ним. Парень остался во дворе в полном недоумении, сжимая в заскорузлой руке две золотые гинеи.

Войдя через три часа в гостиную королевы Анны в Линке, Равелла обнаружила там отдыхающего в кресле герцога. Свечи в больших серебряных канделябрах бросали золотистый отблеск на ее только что вымытые волосы, которые непослушно лежали на небольшой головке.

Она была бледной, но губы улыбались, и трудно было поверить, что это та же грязная, оборванная и несчастная фигура, которая бросилась в объятия герцога несколько часов назад.

Герцог встал. Он сменил костюм для верховой езды на зеленый сюртук, сшитый самим Шварцем. Его галстук был завязан по последней моде, а на обтягивающих длинных панталонах не было ни морщинки. Только его камердинер знал, что он похудел и, если он не поправится снова, придется менять всю одежду, чтобы она сидела прилично.

Равелла подошла к нему. Она приподняла юбки розового платья, мягко облегающего ее фигуру и украшенного на плечах и на талии серебряными лентами. Она молчала, пока не подошла близко к герцогу и не посмотрела на него блестящими как звезды глазами.

— Я так счастлива, пекки, — просто сказала она, прежде чем он успел заговорить. На щеках ее появились ямочки, и она добавила: — И знаете, я только теперь сумела оценить, как хорошо быть чистой.

— Это определенно улучшение, — отметил герцог.

— Мне так стыдно, что вы увидели меня в столь ужасном состоянии, — произнесла она. — Старый констебль ворчал, когда я попросила попить, я просто не осмелилась просить воды еще и на умывание.

— Боюсь, что заключенные не обеспечены всеми удобствами, — заметил герцог.

Равелла засмеялась:

— Определенно нет. Там в камере в одном углу была грязная лужа, в ней сидела лягушка и целый день смотрела на меня. В окнах нет стекол, и я даже представить не могу, как там будут страдать люди зимой.

— Ужасы тюрьмы предполагаются, чтобы удерживать от преступлений, — улыбнулся герцог.

— Больше всего мне бы хотелось не попадать туда, — объявила Равелла и добавила: — А кто заплатит бедному человеку за окно? Он был очень огорчен.

— Думаю, Холлидей проследит за этим, — ответил герцог. — Но я теряюсь в догадках, почему вы не пошли в Линке днем. Это избавило бы вас от нескольких часов неудобств.

Равелла посмотрела на него в изумлении:

— Не думала, что вы такой тупой, пекки. Я знала, что тюрьма — единственное безопасное место. Я боялась, что цыгане прячутся где-то поблизости и ищут меня. Будь в тюрьме даже в тысячу раз хуже, я осталась бы там, пока вы или Адриан не приехали бы за мной.

— И вы послали за Адрианом.

— Но вы приехали с ним, — нежно ответила Равелла. — Я даже не думала, что так разволнуюсь, услышав ваш голос из-за двери. Тогда я поняла, что спасена.

— Но вы послали за Холлидеем, — повторил герцог.

— Конечно. Я знала, что он в Линке, но даже не думала, что вы тоже можете оказаться тут. Так чудесно, что вы здесь. Я думала, вы пошлете искать меня сыщиков с Боу-стрит или военных, но чтобы вы сами… О, пекки, как это чудесно!

— Может, это покажется странным, — ехидно заметил герцог, — но я беспокоился о вас.

— Правда, беспокоились? — Равелла искательно посмотрела ему в лицо. — Порой, когда я была в фургоне одна, я представляла вас на вечере или в клубе и мучила себя мыслью, что вы забудете обо мне, раз меня нет рядом.

На мгновение их глаза встретились.

— Забыть вас? — очень тихо повторил он, но резко остановился и продолжал обычным тоном: — Какое бессмысленное замечание, дорогая Равелла.

— Вы еще не сказали, как узнали, что меня похитили цыгане.

Герцог взял табакерку.

— Полагаю, лучше забыть этот инцидент, Равелла. Чему могут помочь ваши рассказы о страданиях?

— Они были ужасны. Когда Кейт и миссис Мохью принесли ванну и помогли мне снять эти грязные тряпки, они закричали в ужасе, увидев рубцы на моей спине. Там глубокие раны, пекки, и они все еще болят. Я надеюсь, они заживут и шрамов не останется. Хотите посмотреть?

Герцог покачал головой:

— Благодарю, Равелла, но предпочитаю не терзаться. Поговорим о чем-нибудь еще. Я рад, что вы нашли платье, чтобы переодеться.

Равелла засмеялась:

— Вам оно нравится?

— Кажется, вам оно очень идет, — отметил герцог, поднимая лорнет.

— А вы не узнаете его?

— Откуда же?

— А ведь оно принадлежит одной из ваших пташек, — открыто произнесла Равелла.

Герцог выронил лорнет.

— Что вы сказали?

— Не сердитесь, пекки, и не удивляйтесь. Так их называет Кейт, и миссис Мохью тоже. Видите ли, тут ничего не было из одежды для меня, совсем ничего. Две портнихи шьют из муслина платье, но оно будет готово только завтра. Сегодня надеть было нечего, а я решила обедать с вами, хотя миссис Мохью уговаривала лечь в постель и ужинать там. Когда я отказалась, она взяла меня в комнату, что-то вроде гардеробной. Пекки, вы удивитесь, если увидите, что там есть. Она хранит все ваши костюмы с тех пор, как вы были маленьким.

Там ваши первые платьица, первый костюм для верховой езды, одежда, которую вы носили, когда были в Итоне, ваши костюмы пэра, первый пистолет, первый меч. Даже ваша обувь хранится вычищенной, как будто вы наденете это завтра. Я засмеялась, а миссис Мохью рассердилась на меня за это. Она считает, что все эти вещи — фамильные сокровища, но даже не стоит говорить, она не хранит ничего из вещей ваших сестер.

Не нашлось ни одного женского платья кроме этого. Оно было спрятано на полке, а Кейт показала на него миссис Мохью. Когда она увидела его, стала запинаться и у нее было такое лицо, что я догадалась, что она недовольна. Но когда она сказала, что платье оставлено одной из ваших гостий, я сразу поняла, кто может быть такой гостьей. Однако это было единственное платье в доме, и я его надела. Надеюсь, я выгляжу в нем так же хорошо, как и та красивая леди, которой оно принадлежало.

— Ее последнее описание лучше, чем первое, которое вы употребили, — холодно заметил герцог.