– А у нее был любовник?

– Она не хотела детей. Значит, не планировала жить в браке со мной и дальше.

– А как вы вообще познакомились?

– По Интернету, как еще? Сейчас все так знакомятся.

– И где она жила до того, как приехала в Москву и стала вашей женой?

– В Белоруссии. Бобруйск.

– Да, судьба. Приехать из Бобруйска покорять Москву и закончить свою жизнь так страшно и такой молодой. Вы ведь видели, что стало с ее лицом?

– Она сама виновата.

– В чем?

– Надо было оставаться человеком. А не вешать в Инсте статус «В активном поиске счастья». Каково это мужу читать, вы подумали?

«А не признание ли это?» – задумался Стас.

– Ваша версия, Николай Георгиевич: кто ее убил?

– Как кто? Маньяк этот. Говорят, расчлененную женщину в проруби нашли.

– В полынье, – машинально поправил Стас.

– И еще одну. У родника.

– Все так. Но вашу жену убили с особенной жестокостью. Хотелось бы знать: почему?

– Может, она защищалась? Сопротивлялась изо всех сил, а она ведь была спортсменкой. Вот убийца и разозлился.

– Ей точно кто-то звонил в тот вечер?

– Да. Или она звонила. Мы поссорились, и я вышел на балкон покурить, как уже сказал. Слышу – жена с кем-то разговаривает. А лучше сказать, воркует. Потом говорит мне: «Я пошла». – «Куда? – спрашиваю. – Я вообще-то муж и имею право знать». – «Не твое дело. И вообще моя личная жизнь больше не твоя забота» – так она сказала. И ушла.

– Но вы отправились ее искать.

– Да, потому что ее телефон не отвечал. Когда Анжелика злилась, то либо сбрасывала звонок, либо вообще отключала мобильник. И я слышал: «Абонент недоступен». А тут гудки. Час гудки, два… Так она еще никогда не делала, понимаете? Я позвонил ее подруге, спросил: «Анжелика у тебя?» Мне просто хотелось знать, что с ней все в порядке. Когда мне ответили «нет», я, разумеется, забеспокоился и побежал в парк. Дальше вы знаете.

– А вы знаете ее подруг?

– Разумеется, знаю. Они приходили к нам в гости. Да и я захаживал в клуб, в котором работала жена. Благо он в пяти минутах ходьбы от дома.

«А по твоему виду не скажешь, что ты занимаешься спортом», – скептически подумал Стас. Маслов говорил вроде бы складно. Хотя первоначальные свои показания изменил. Добавилось много новых деталей.

– Какой из подруг вы конкретно позвонили?

– Кристине.

– Телефон ее не подскажете?

– Да зачем вам это нужно? – занервничал Маслов.

– Ваши показания нуждаются в проверке, – сурово сказал Стас. – Сначала вы сказали, что жена пошла на родник за водой, теперь выясняется, что вы поссорились.

– Вы лучше маньяка ловите! Ищите убийцу моей жены!

– При ней точно был рюкзак? Не сумка?

– Какая еще сумка?

– Какая-нибудь. Сумка с вещами. Коль уж жена от вас ушла.

– Она не ушла! Просто вспылила!

– Телефон Кристины.

Маслов нехотя продиктовал Стасу заветные цифры. Забив номер, Самохвалов увидел, что девушка есть в вотсапе и тут же клацнул на ее фото. Подумал: «Ого! Кастинг у них там, в клубе, что надо!» Сразу захотелось допросить подругу Анжелики лично.

– Спасибо, – искренне поблагодарил он Маслова. И за фотку, и за контакт.

«Если он врет, его алиби развалить легко, как карточный домик. А если не врет, то лишний у нас не труп Анжелики Масловой. Кто-то другой. Но как же тогда быть с сумкой? Именно у Масловой сумки не было. Да еще у старухи Ищенко, что, впрочем, надо еще проверить».

Стас поднялся, и на лице у Маслова появилось такое выражение, будто он наконец забежал в сортир после того, как с час мучился желудочными коликами. Облегчение. Все это не могло не напрягать.

Когда Маслов закрывал за гостем дверь, руки его дрожали. Стас и это отметил. А на первом этаже, у почтовых ящиков, его перехватила консьержка:

– Ну что, признался?

На лице у нее было нетерпение.

– Признался в чем?

– Так ведь это он – маньяк!

– С чего вы это взяли?

– Так я все видела!

Стас оторопел. Они тут в поте лица ищут свидетелей, а свидетель вот он! Из лифта вышла супружеская пара с собачкой. «Не та, мелковата. И светленькая», – машинально отметил Стас и решительно взял консьержку за локоть:

– Пройдемте.

Пенсионеры замешкались, глядя на мужика, домогающегося пожилую женщину с неподдельным интересом, но тут песик нетерпеливо тявкнул, и супруги заспешили к выходу.

– Мне надо взять у вас показания, – строго сказал Стас, замирая от предвкушения удачи. Неужто повезло?

– Я ничего подписывать не буду! – испугалась женщина.

– Это еще почему?

– А вдруг он и меня того? На куски изрежет. С пожилыми-то он что творит, сволочь эта. Расчленяет – и в мешок.

– Откуда такие сведения?

– Так ведь слухами земля-то полнится.

«Ну да, в выходные в парке гуляло много народа, а эти умники небось не додумались его оцепить и закрыть все ходы и выходы, когда шарили в полынье. Никто ведь не ожидал, что там такое. Кто-то из гуляющих увидел, как парень поддел багром отрубленную ногу», – тяжело вздохнул Стас. И сказал, как можно мягче:

– Хорошо, мы будем беседовать не под протокол. И вы мне все расскажете.

Это было и в его интересах, поскольку он липовый полицейский.

– А бумагу вы меня не заставите подписывать? – с опаской спросила консьержка.

– Я – нет, – усмехнулся Стас. И не соврал. Ему просто нужны были факты, чтобы раскрутить Маслова.

Они прошли в каморку, где дежурили по очереди консьержи. Здесь было довольно уютно: небольшой цветной телевизор, столик, покрытый вышитой скатертью, комнатные цветы в красивых глиняных горшках и даже низкий топчан, чтобы прилечь. Чайник и маленький старенький холодильник, видать, подарок жильцов, которые купили новый, тоже имелись.

Консьержка тут же включила чайник и достала из холодильника остатки вафельного торта и бутерброды. Стас почувствовал благодарность: утром под осуждающим взглядом жены ему кусок в горло не полез.

– Как ваше имя-отчество? – спросил он, с любовью глядя на докторскую колбасу.

– Анна Никитична.

– Итак, Анна Никитична, почему Маслов маньяк?

– Так это он ее… Я все видела, – затараторила консьержка. – Аккурат после Рождества это было. Я как раз дежурила в тот вечер. Не хотела сначала, думала выспаться перед самолетом-то, но потом подумала: какая разница где? Отдежурю уж.