Она помнит боль, которую ощущала в Академии, и подопытных, которые появлялись и исчезали, погибали в ходе экспериментов. Она помнит страх.

Она моргает. Это неправильно.

Снова смерть. Искусство в брызгах крови, поэзия последнего вздоха.

Это неправильно. Она видит, как людей убивают, ломают, рвут на части, и на самом деле нет ничего красивого в их смерти, нельзя радоваться тому, как вываливаются их внутренности, как угасают их воспоминания и истории.

Ривер, слышит она. Он пытается говорить с ней, продолжая убивать.

Она отстраняется.

Ривер!

Она отстраняется от Сайласа, а он пытается ее схватить. Жуткое ощущение: она пытается остаться собой, когда кто-то пытается сделать ее своей. Она потратила годы на то, чтобы снова обрести себя – с помощью Саймона и друзей из команды «Серенити», – но теперь Сайлас пытается все это изменить. Она понимает, почему он восхищается ею, ведь она тоже восхищена им. Она знает его, а он – ее, потому что их создали одни и те же люди в одном и том же месте. Однако он был первым экспериментом людей из Академии, и при работе над ним они совершили ряд ошибок. Именно эти ошибки – причина, по которой они спрятали его здесь, подальше от цивилизации, здесь, где он не может причинить вреда. Именно эти ошибки они пытались исправить в Ривер.

Они совершили много других ошибок, думает Ривер. И она знает, что это правда, потому что находится в сознании Сайласа и видит его глазами. Они думали, что он спит, хотя на самом деле все это время он частично оставался в сознании. Он улучшал себя. Рос. Эволюционировал.

И он совсем не считает себя ошибкой.

– Ривер!

А вот это – не его голос.

Выныривая из Сайласа, она слышит звук, с которым что-то рвется – словно нарушена физическая связь между ними. Отдаляясь, она чувствует его ярость. Ему нравилось, что она с ним, что она видит его действия. Он любит покрасоваться.

И теперь, когда Сайлас знает ее, он захочет, чтобы она снова была с ним.

– Ривер, – говорит Мэл, стоя на коленях рядом с ней. Зои у него за спиной выглядит грозной, рассерженной. – Ты нас покинула.

– Он – не то, на что я надеялась, – говорит Ривер.

– Кто?

– Сайлас. Я думала, что, найдя его, я узнаю больше о самой себе, но если это он… если это я… то я не уверена, что мне это нужно. – Она смотрит на Мэла: – Он убивает их.

Мэл застывает:

– Кого убивает? Кого, Ривер?

– За ним прибыли десятки людей, может, и больше, и он их всех убивает.

– Возможно, это обманный маневр, – заметила Зои.

– Да – для уродов с синими руками, – сказал Мэл. – Я не хочу быть рядом с ним, когда…

– Я вообще не могу быть рядом с ним, – говорит Ривер и встает, отталкивая Мэла. В ее сердце укоренился страх. Это ощущение ей уже знакомо, но такого страха она никогда еще не испытывала. Такого насыщенного страха у нее еще не было. – Нам нужно уходить. Зря я пришла сюда. Он – не то, на что я надеялась. Он хочет меня, и со мной он станет еще сильнее, чем сейчас. Даже сильнее, чем…

– Чем что? – спрашивает Зои.

– Чем все.

Они отправили его вперед. Саймон не знал, куда он идет, но близнецы, похоже, считали, что он движется в правильном направлении, и бесшумно следовали за ним. Пока он шел через металлические внутренности «Сунь-цзы» – вверх по лестнице, по коридорам, через большие открытые пространства, у него было время подумать о том, что он сделал. Выдав Ривер, он подверг ее страшному риску, а ведь он понимал, насколько опасными могут быть близнецы с синими руками.

Заполучив Сайласа и Ривер, они убьют всех остальных, подумал он и не сомневался в том, что это правда. Саймон видел кровь на их ногах. Для них он – расходный материал. Как и все остальные.

Мысль о том, что он перестанет существовать, никогда сильно его не волновала – куда больше его беспокоили природа и способы перехода из чего-то в ничто. Давление в голове, пульсирующие глазные яблоки, текущая из ушей кровь, ощущение, что он погружается в воду, все глубже и глубже… все это было ужасно. Но, умерев, он оставит Ривер наедине со всеми ужасами, которые галактика приготовила для нее. Ей и так досталось гораздо больше, чем большинству людей, и Саймон жил ради того, чтобы помочь ей. Мысль о том, что он должен быть с ней всегда, не вызывала в нем ни печали, ни сопротивления.

Он сделает все, чтобы остаться в живых, потому что иначе Ривер останется одна.

А для этого нужно позаботиться о том, чтобы она не попала в руки людей Альянса.

Саймон почувствовал, что они готовят к бою свое странное, смертоносное оружие. Его голова раскалывалась, в глазах пульсировала кровь, и скользкие темные пальцы касались его мозга. Если он попытается бежать, то уже через шаг умрет.

У Саймона не было выбора: он должен вести их вперед. Сейчас скрыться он не мог. Когда они встретят Сайласа или Ривер, ему придется действовать, чтобы, возможно, спасти ее и умереть самому.

Кейли никак не могла привыкнуть к тому моменту, когда она выходила в открытый космос.

Внутри корабля, «Серенити» или любого другого, ее закрывал корпус и внутренние структуры, вокруг нее находилась сеть механизмов и систем, рассчитанных на то, чтобы защитить хрупкое человеческое тело от суровых условий и опасностей Тьмы. Там существовали пределы, пространственные горизонты, в которых была логика. На борту корабля она чувствовала себя в безопасности.

За пределами корабля непостижимая громада космоса заставляла Кейли ощутить свою истинную природу.

Когда они с Джейном выплыли из шлюза, она ахнула, на секунду затуманив щиток своего шлема. Затем системы жизнеобеспечения очистили его, позволив ей заглянуть в глубины, которые она никогда не познает. Как бы долго она ни летела и какой бы высокой ни была ее скорость, она никогда не доберется до звезд, на которые смотрит. На самом деле многие из них уже перестали существовать. Она смотрела глубоко в прошлое, видела историю, которая произошла задолго до ее рождения; если те, кто находится рядом с этими далекими звездами, посмотрят в ее сторону, то увидят Кейли через много лет после ее смерти.

– Черт, пока выбирался, разбил еще одну бутылку, – сказал Джейн. – Надеюсь, это не было что-то хорошее.

Он полез в рюкзак, чтобы проверить содержимое, и застонал от боли. Кейли ахнула – своими действиями он заставил их плыть в разные стороны. Она включила тормозные двигатели скафандра, и Джейн сделал то же самое: они повернулись, чтобы ботинки с магнитными подошвами могли подтянуть их к корпусу «Сунь-цзы». Выход в открытый космос вызвал у Кейли сильное эмоциональное потрясение, однако на практическом, физическом уровне она приспособилась к новым условиям всего за пару минут.

– Медленно и осторожно, – сказал Джейн. – Мы должны… ох ты.