• Джозеф скучает по разговорам с Карен;

• и Карен тоже скучает по разговорам с ним;

• дневная суета поглощает их, и они забывают найти время поговорить;

• им уже легче теперь, когда они снова заговорили, хотя они обсуждают то, что перестали разговаривать, как раньше.

Гневное заявление Джозефа, что Карен думает только о себе, можно использовать как отправную точку в этом важном разговоре.

Подростки, девушка и парень, ели пиццу. Остался последний кусок. Парень спросил: «Ты будешь?» Девушка пришла в бешенство, выскочила из-за стола и не разговаривала с ним две недели.

Что произошло? Девушка восприняла вопрос молодого человека как выражение неодобрения – она слишком много ест и слишком толстая. И это печально, потому что юноша вообще не думал о том, толстая она или нет; он думал о своем голоде и спросил, хочет ли она съесть последний кусок пиццы, потому что если нет, то он съест его сам.

Однажды утром Джозеф ужасно расстроился, потому что Карен не стала варить кофе, хотя встала раньше его. Он единственный в доме пил кофе и усмотрел в забывчивости жены пренебрежение к его нуждам. Он так разозлился, а Карен так разозлилась в ответ, что оба так никогда и не узнали: проблема возникла из-за банального недоразумения. Карен не стала готовить кофе, потому что не знала, когда точно встанет муж, и хотела, чтобы у него был свежий кофе. То, что Джозеф счел пренебрежением к его нуждам (Карен не поставила для него кофеварку), на самом деле было проявлением заботы (жена хотела встретить Джозефа свежим кофе).

Я не говорю о том, что парам следует сдерживать гнев, пока они дотошно не проверят все, самые мелкие, варианты недопонимания. Но мы получаем преимущество, если просто будем держать в голове возможность недоразумения. Тогда нам будет легче сесть вместе после ссоры и разобраться в том, что случилось.

Я не настаиваю, что Джозеф так уж далек от реальности в своих претензиях. Возможно, многие его насущные потребности действительно игнорируются. Его недовольство по поводу кофе может быть одним из тех редких случаев, когда он чувствует себя вправе заявить о своих потребностях, хотя на этот раз повода как раз не было. В идеале Карен и Джозефу стоило бы воспринять его гнев как отправную точку для разговора о том, почему он считает, что жена не воспринимает его нужды всерьез.

Джозеф понимал: не выскажи он свое раздражение тем, что на него набрасываются с порога, ему, скорее всего, предстоит провести остаток вечера, отделившись от жены глухой стеной эмоционального отчуждения. Поэтому, как бы парадоксально это ни звучало, претензии Джозефа потенциально способствовали укреплению отношений с Карен. Это могло быть попыткой с его стороны не отдаляться. Карен совсем по-другому отреагировала бы на вспышку Джозефа, если бы знала, что его недовольство обусловлено стремлением сохранить близость.

Злость буквально распирает нас изнутри, не оставляя места другим чувствам, поэтому в ссоре мы легко забываем о том, из-за чего на самом деле разозлились, и не можем сказать об этом партнеру. Джозеф не говорит о том, что чувствует себя измотанным и забытым, а Карен – о том, что ей обидно и она ощущает себя покинутой. Однако подобное умолчание о подспудных чувствах неудивительно. В пылу ссоры все важные чувства остаются за бортом, из-за чего, собственно, и вспыхивает ссора.

Мы начинаем поливать друг друга обвинениями, когда давление обстоятельств превышает нашу способность держать в узде и выражать чувства, вызванные этими обстоятельствами.

Когда Джозеф произнес «Ради бога, неужели нельзя подождать, пока я хотя бы сниму пальто… ты вечно думаешь только о себе», Карен не знала, как сказать ему (и даже самой полностью осознать), что она почувствовала:

• шок из-за силы его гнева, направленного на нее;

• злость из-за того, что показалось ей во многом несправедливым обвинением;

• вину из-за того, что, с другой стороны, она сочла его претензии справедливыми;

• злость на себя из-за того, что разочаровала мужа;

• обиду и боль при мысли, что он не любит ее.

Вместо того чтобы поделиться хотя бы одним из этих чувств, она холодно обронила: «Знаешь, необязательно так на меня огрызаться».

Мы начинаем ссору, когда у нас не получается нормально разговаривать. Если бы Карен знала, как выразить вышеописанные чувства, ей бы не пришлось так злобно и напрасно нападать на мужа. Мы прибегаем к ссоре как к последнему средству, когда теряем из виду свои переживания. Если бы Карен и Джозеф знали об этом важном свойстве конфликта, они оказались бы в выигрышном положении и получили бы шанс разобраться в своих чувствах и, возможно, поделиться ими друг с другом.

Я написал, что Карен и Джозеф не обсудили ни одно из владевших ими чувств. И все же об одном чувстве им, кажется, удалось поговорить: о гневе. Нет, на самом деле не удалось. Они только говорили друг другу злые слова. В этом разница. Слова о своем гневе – «Я злюсь» – создали бы по крайней мере возможность для разговора. Тогда собеседник мог бы спросить, почему он или она злится, и партнеры смогли бы поговорить об этом. Злые фразы – «Ты меня пилишь» и «У тебя не хватает духу» – провоцируют партнера и убивают всякую надежду на конструктивный диалог.

Например, ваш партнер гораздо охотнее будет готов вас выслушать, если вы скажете «Когда ты пришел позже, чем обещал, я разозлилась», чем если вы произнесете «Ты безответственное ничтожество, раз позволяешь себе так опаздывать». В первом случае вы сообщаете о своем гневе, во втором – выражаете его. Ваши шансы быть услышанным партнером еще больше возрастут, если вы добавите к первой фразе «И мне стало очень обидно».

Если партнерам неловко за свои ожидания (потому что они считают их инфантильными), они не смогут сказать о них и отправят на чердак памяти. Карен не подозревала о фантазиях Джозефа – как жена возвращает его к жизни после трудного дня. Вот все, что она от него услышала:

• «Здесь не хватает картошки»;

• «Лучше бы ты правда выбросила эту старую кофту»;