Если бы Карен сказала «Что ж, я могу понять, почему ты почувствовал, будто я набросилась на тебя, как из засады, со всеми этими проблемами», Джозеф мог бы ответить «Знаешь, я психанул. У меня был тяжелый день, и я сорвался на тебе».

Я не имею в виду, что мы должны делать подобные заявления во время ссоры. Это было бы чересчур. Я и от самого себя не жду ничего подобного. Но, зная, что ссора ни к чему не приведет, потому что ни один из партнеров не имеет возможности донести свою точку зрения, мы не дадим эмоциям сбить себя с толку и сможем легче восстановить мир после битвы – то есть сесть вместе с партнером и спокойно разобраться, что произошло.

Вот пример внутреннего диалога, в котором показано, как использовать этот факт о конфликтах с пользой: «Раз мы с Карен ругались, значит, ни один из нас не услышал другого. Поэтому дай-ка я попробую выяснить, что она хотела мне объяснить и что я хотел донести до нее».

В пылу взаимных обвинений легко забыть, что причиной вспыхнувшей ссоры стали как раз предшествующие попытки избежать ее. Долгое время партнеры сдерживают взаимное недовольство, что готовит почву для внезапных яростных выплесков раздражения с обеих сторон (ссор). Осознав, что ссоры могут быть спровоцированы усилиями сохранить мир, чего бы это ни стоило, партнеры не будут мучиться от мысли о том, что их столкновения – доказательства их несовместимости или затаенной в глубине души взаимной ненависти.

В конфликте мы склонны недооценивать и даже полностью закрывать глаза на то, насколько обидно звучат наши слова, но при этом полностью ощущать на себе всю силу словесных ударов партнера. Джозеф считает, что Карен ведет себя неразумно и слишком болезненно реагирует на его фразу «Это бессмысленный разговор». Он считает, что лишь констатирует факт. Карен уверена, что Джозеф ведет себя неразумно и слишком болезненно воспринимает ее фразу «И это тоже очень в твоем стиле – стоит нам повздорить, как ты сразу норовишь сбежать». По ее мнению, это очевидно. Ни один из них не осознает, насколько обидными их слова кажутся партнеру.

Если мы уверены, что всего лишь констатируем факты, выражаем чувства и отвечаем на обвинения наших партнеров, не осознавая при этом, насколько провокационно звучат наши слова, агрессивные нападки со стороны партнера производят на нас ошеломляющее впечатление. Неудивительно, что мы делаем вывод о невозможности и бесполезности спокойного разговора с таким человеком.

Вот два объяснения, которые помогут избежать опасности провокации:

• если мой партнер бросается обвинять или занимает оборону без всякой видимой причины, есть вероятность, что я, сам того не желая, сильно задел его или ее чувства;

• если мой партнер удивлен моими агрессивными нападками, есть вероятность, что он только что сильно обидел меня, сам того не желая.

Давайте послушаем внутренний диалог (пусть это будет Карен), в котором используется это объяснение. Позже Карен размышляет наедине с собой: «Джозеф сделал то абсолютно нелепое заявление о том, что я якобы "сумасшедшая женщина", – значит, вероятно, я обвинила его в чем-то, сама того не желая. Ну конечно, обвинила. Я сказала, что у него "не хватает духу". Это явная провокация. "Сумасшедшая женщина" в ответ на такое – это еще мягко сказано».

Осознав, что Джозеф среагировал на ее замечание, провокационность которого теперь очевидна и ей самой, Карен понимает, что обидный эпитет Джозефа, представлявшийся ей абсолютно неуместным, на самом деле был оправдан.

Вроде бы общеизвестный факт. Интуитивно мы понимаем, что чем больше спорим и обвиняем, тем меньше наш собеседник нас слушает. Однако в запале легко упустить это из виду – мы уверены, что заставим партнера услышать нас, если только найдем подходящие аргументы.

Мы нередко пытаемся одновременно выразить гнев (поссориться) и обсудить важные вопросы (поговорить), забывая, что это несовместимые вещи. Смысл беседы в том, чтобы услышать и понять то, что говорит собеседник. Цель ссоры – игнорировать и опровергать слова собеседника и заставить его слушать вас.

Я не утверждаю, что партнеры не должны выражать гнев и спорить, я говорю только о том, что сложно обсуждать проблему и одновременно ругаться и что большинству из нас необходимо сначала поругаться. Причина в том, что острые вопросы вызывают сильные эмоции, которые требуют выражения, прежде чем о них можно будет думать или рассуждать спокойно. Позже, если ссора помогла партнерам выпустить пар, становится возможным спокойный разговор.

Мнение о том, что вы конструктивно спорите, в то время как на самом деле между вами происходит ссора, сильно поколебало веру в диалог. После подобного общения партнеры еще больше убеждаются, что разговоры только ухудшают дело.

В попытке убедить друг друга партнеры не стесняются в выражениях, выбирая те, которые, по их мнению, бьют наверняка, как я описывал в главе о решениях-лозунгах:

• Джозеф говорит Карен, что она его пилит – очень болезненное оскорбление в нашей культуре, особенно в адрес женщины.

• Карен обвиняет Джозефа в том, что у него «не хватает духу», – еще одно очень болезненное оскорбление в нашей культуре, особенно в адрес мужчины.

Партнеры используют решения-лозунги не только чтобы пробить защиту друг друга, но также чтобы преодолеть сомнения в правильности собственных высказываний. Ища оправданий своим чувствам, которые кажутся нам не такими уж справедливыми, мы хватаемся за любые претензии, которые выглядят более-менее обоснованными. Карен и Джозеф считали себя не вправе делиться взаимным разочарованием из-за того, что партнер не поддержал их в конце тяжелого дня, поэтому они обратились к лозунгам.

• По крайней мере на пару минут Джозеф почувствовал, что вполне справедливо высказать типичные, принятые в обществе претензии мужа: «Тебе не пришло в голову, что я работал без продыху весь день?»

• Точно так же Карен по крайней мере ненадолго почувствовала удовлетворение, выразив знакомые, принятые в обществе претензии жены: «Ты словно еще одно дитя, о котором я должна заботиться».