Ксеркс тем временем отдыхал возле своей роскошной палатки, установленной посреди лагеря, который варвары оборудовали между реками Мелас и Азопос. В окружении приближенных он скучал на троне, наблюдая фривольные танцы двух девочек-близнецов, которым было не более десяти лет. Нагие, как новорожденные ягнята, они жестами показывали зрителям, как женщины учат друг друга искусству любви. Один раб вытирал пот со лба царя, другой обмахивал его опахалом из страусиных перьев. Девочки стонали и кричали, изображая оргазм, а Ксеркс посматривал на роскошную женщину, лежавшую справа от него на ковре. Ее звали Артемисия из Галикарнаса. Она опекала своего сына и командовала пятью кораблями персидского флота. Ее темные волосы были собраны на затылке и лежали на ковре, будто длинный хвост низайской кобылицы. Артемисия была одета как индианка. Широкие бедра были прикрыты шелком, а грудь просвечивала сквозь прозрачный платок, завязанный на затылке. Руки выше локтей были украшены золотыми цепочками в несколько оборотов.

Хотя у царя был гарем из трехсот наложниц, для приближенных не было секретом, что он положил глаз на Артемисию. Та, однако, делала вид, что не замечает благоволения царя царей. Сейчас, поглощенная танцем, она двигалась в такт с девочками и тяжело дышала. Это не могло ускользнуть от глаз и ушей похотливого Ахеменида.

Царь скривился и замахал руками, показывая, чтобы девочки удалились. Отхлебнув густого айвового сока из искрящегося бокала, Ксеркс посмотрел на Артемисию.

— Что ты имеешь против любовной игры девочек? — спросила она и встала перед царем. — В моей стране мужчинам больше всего нравится смотреть, как женщины занимаются любовью друг с другом. Или вы предпочитаете молодых мужчин?

— Замолчи! — крикнул Ксеркс, чувствуя неловкость перед приближенными. — Мы не для того прошли половину Азии, чтобы у подножия Олимпа смотреть на голых девчонок. Я, Ксеркс, сын Дария, пришел сюда, чтобы отомстить за отца! — Его голос становился все громче и громче. Он начал топать ногами, как маленький капризный мальчик.

С тех пор как шторм разбил мосты, наведенные через пролив, атмосфера при дворе царя была крайне напряженной. После переправы персы испытали новый удар судьбы. Северный ветер, необычный для лета, налетел на Эгейское море и разбил несколько сотен персидских триер у побережья Фессалии. Четыре дня бушевал шторм, и даже маги не смогли утихомирить его своими волшебными заклинаниями. Только когда один из них — какой негодяй! — принес жертву эллинской морской нимфе Фетиде, шторм наконец прекратился. Но Ксеркс невольно засомневался в могуществе азиатских богов.

— Пока мы не прошли Фермопилы, — сказал полководец Мардоний, — наш флот не должен продвигаться на юг. Дело в том, что наши корабли нуждаются в прикрытии с суши, а сухопутному войску необходима поддержка флота.

Ксеркс поднял палец.

— Послушайте слова полководца, вы, вожди чужих народов и мои сатрапы, и выскажите свое мнение. Поддержите царя советом, что нам делать против упрямых эллинов.

Сидониец Тетрамнест заметил, что, хоть у греков и более выгодная позиция, но их не может быть много, потому что проход очень узкий. Поэтому персам нужно совершать атаку за атакой, пока, наконец, греки не будут перебиты.

— Что сообщают наши разведчики? — осведомился Ксеркс. — Какова численность греков в Фермопилах?

Мардоний пожал плечами.

— Два самых лучших разведчика не вернулись. Наверное, попали в засаду в непроходимой местности. Но греки явно не могли послать в Фермопилы всех своих лучников. О царь царей! Я лежу перед тобой в пыли и не могу дать более точного ответа.

— Есть только один выход, — начал арадиец Мербал. — Мы должны перехитрить греков. Либо мы сделаем вид, что ушли, и они оставят свои позиции. Либо нам нужно искать решение на море. Если мы уничтожим греческий флот, то сможем взять на борт больше солдат и обойти Фермопилы по морю. Против атак с двух сторон греки устоять не смогут.

Речь арадийца нашла одобрение, и только Артемисия запротестовала:

— Пощадите наши корабли! Не устраивайте морское сражение! Разве наши разведчики не сообщали о маневренности греческих триер, которые одним ударом весла меняют направление? Я участвовала в бою неподалеку от острова Эвбея, и никто не может обвинить меня в трусости. Поэтому я имею право высказать свое мнение и предостеречь вас. Цель твоего похода, царь царей, Афины. Почему же ты идешь на риск уже здесь, в Фессалии? Хоть греки и храбрее, чем большинство из нас, но они ограничены в средствах. Они не в состоянии долго продержаться. Да, у них есть мужество. Но у нас есть время!

Ксерксу явно понравились доводы Артемисии. Царь довольно потер руки и захихикал. Уверенный в победе, он поднял бокал, и остальные последовали его примеру.

— Ты победишь, царь царей! — закричали все хором. — Твоя империя будет вечной!

Дафна, Коалемос и оба спартанца добрались до гор Каллидрома рано утром. В лагере греков, устроенном рядом с узким перешейком, отдыхали шесть тысяч гоплитов. Кроме спартанцев тут были воины из Тегеи и Мантинеи, из Микен и Коринфа, феспийцы и аркадийцы. Под началом Леонида оказались даже фебанцы, что было удивительно, поскольку город Фебы всегда поддерживал персов.

У северного выхода Фермопил расположился лагерь варваров. Он выглядел как крепость из повозок, образующих квадраты со стороной в тридцать стадиев. Крайние палатки персов стояли недалеко от места, где проживали трахинийцы.

Леонид принял Дафну в своей палатке, простой и скромной, как и полагается спартанцу: четыре стены и крыша. С южных склонов доносилось пение цикад.

— Слава о твоей красоте дошла и до Спарты, — начал Леонид, жестом предложив Дафне сесть. — Но то, что ты любишь родину больше жизни, до сих пор не было известно в Лаконии.

— Перейдем сразу к делу, — сказала Дафна. — У трахинийца Эфиальтеса один спартанец нечестным путем отобрал победу.

— Ты имеешь в виду Филлеса?..

— Да, Филлеса.

— Приведите сюда Филлеса! — в гневе крикнул Леонид, и его лицо мгновенно побагровело.

— Он здесь? — удивленно спросила Дафна.

— Он в первых рядах бойцов!

— Тогда оставь его в неведении. Это может вызвать беспокойство среди твоих людей.

Леониду с трудом удалось сдержать себя.

— Спартанец — обманщик? — крикнул он с отвращением и ужасом. — Он недостоин бороться в первых рядах!

Дафна попыталась успокоить его:

— Прошло уже несколько лет, как Филлес сознался мне в содеянном. Во время бега он бросил в лицо сопернику горсть песка и победил. Эфиальтес тогда проиграл и поклялся отомстить спартанцам. Когда я узнала, что вы собираетесь встретить здесь варваров, а единственный обходной путь ведет через страну трахинийцев, я подумала…

— О, Арес! — воскликнул Леонид и стал мерять шагами палатку. — Трахинийцы не должны нас предавать. Если они это сделают, Греция пропала!