Когда шептала мне о любви я все еще слышал голос мачехи в голове, ее синие губы презрительно корчились, а дряблая кожа отдавала серостью и запахом тлена. Она стояла у меня за спиной с указкой и шептала мне с змеиным шипением «ты — мраааазь, Иван,…ты — ублюдок и слизняк!».

Я возвращался домой, открывал ноутбук, брал в руки пистолет и клал его перед собой. Я ждал что она мне напишет…говорил себе, что, если солгала я вышибу себе мозги сам. Но она писала. Каждый день в одно и тоже время.

Разное писала…Иногда совсем не о нас, а просто о книге, которую прочла или об осени, или об уличном музыканте, которого слушала целый час у метро, потому что он играл лунную сонату. Я читал и прятал пистолет в стол. Она никогда об этом не узнает. Ведь стоило ей пропустить один день и меня бы не стало.

Я в очередной раз вытащил револьвер, проверил наличие патронов, покрутил барабан и положил перед собой… а она именно в этот день написала мне:

— Ты когда-то спросил меня почему я написала именно тебе? Почему выбрала из всех точно таких же «ник неймов»…Ты… ты отец моей дочери, Иван. Это я купила твой биоматериал…

Я меня задрожали пальцы и пересохло во рту. Я ведь много раз спрашивал себя о кого она родила. Я искал всех, кто мог быть потенциальным отцом ее дочери, я представлял ее с мужиками с офиса, перебрал всех соседей из сгоревшего дома. Приезжал в больницу, смотрел как она сидит у постели ребенка, как целует маленькие ручки и ревновал к тому, от кого она родила. Если так сильно любит своего ребенка, наверняка любила и его отца…Для меня вообще было больно видеть, как женщина ласкает и целует своего ребенка, бьется за него, жертвует. Я всего этого не познал.

Благотворительность скорее была неким успокоением, неким вкладом в ту же Вселенную. Отец забирал жизни, а я их дарил. Именно так я мог простить себя за то, что я его сын. Смотрел на выздоравливающих детей, на их счастливых родителей и ощущал, как зло отступает в свою липкую темноту.

— Через три дня у нее последняя операция и ей нужен донор…да, ты дал деньги и этого более чем достаточно…но родной донор подошел бы ей идеально. Вот зачем я искала его…. Но Нейма. Тебя. Варя…не зло. Она маленькая девочка, которая борется с болью и со смертью. И ты уже ее спасал столько раз. Благодаря тебе она открыла глаза и начала разговаривать. Я ни о чем не прошу. Не прошу стать ей отцом. Не прошу признать своей….Но я точно знаю твоя девочка любила бы тебя так же сильно, как и я. Операция в понедельник в девять утра. Мы будем тебя ждать.

Она не могла быть моей. Меня уже несколько лет как не существовало. Но я уже знал, что она не лжет…знал, что если написала, то уверена, что это правда.

Я хотел, чтоб тот придурок написал ей, что мой материал был уничтожен и на самом деле он и есть отец ее дочери. Но у козла было просветление и он признался, что никакого материала не изымал, а деньги потратил на траву и вечеринки.

Знаете, я никогда в своей жизни не получал подарков. Моя мать ничего мне не дарила ни на один праздник. Мои шлюхи обычно любили эти подарки получать.

Самым большим подарком от жизни я считал свои мозги и руки. Они сделали меня тем, кто я есть. И я никогда не понимал, что значит что-то получить. Не важно большое или маленькое.

И в тот момент, когда я понял, что Варя…что та девочка, та маленькая часть от женщины, которую я безумно люблю, является и моей частью, то заорал. Я орал, горланил на весь дом. Не помню, что именно. Бросился к фортепиано и бил на нем какие-то дикие безумные аккорды.

И пульсацией в голове Я ЕСТЬ. Я, будь оно все проклято, Я ЕСТЬ. Благодаря этой женщине, появившейся в моей жизни одиннадцать лет назад…она вытянула меня из бездны, она сделала мне самый сумасшедший подарок — она подарила мне МЕНЯ.

Но самым огромным потрясением стало еще одно сообщение. Написанное с ошибками, без знаков препинания.

«я варя ты мой папа

Приезжай варя очень будет тебя ждать

Ты приедешь»

Я понимал, что она спрашивает, но отсутствие вопросительного знака говорило о том, что это уже принятое для меня решение.

«Я приеду»

КОНЕЦ КНИГИ