Немного потрепавшись с прибывшим милицейским нарядом, я сослался на сломанный телефонный кабель, показал им свой паспорт с пропиской, на том и отвязался. Теперь я был уверен, что Алла не привела на хвосте пару-тройку бритоголовых горилл, чтобы меня убивать. Если гориллы и имели место быть, то давно смылись, озадаченные неожиданным налетом кавалерии.

– Ну выкладывай, что у тебя ко мне за дело? – сказал я, возвращаясь в комнату. – Только быстро, я спешу.

– Я тоже спешу, и так уйму времени потратила, пока тебя разыскала. Мне нужна консультация у юриста, которому я могла бы на сто процентов довериться.

– И ты решила, что мне можно довериться? – хмыкнул я.

– Тебе можно, ты и так про меня все знаешь. Давай сразу договоримся: если ты мне поможешь, я прощу тебе долг. О'кей?

Я пожал плечами:

– Смотря что надо сделать. Если передать кому-то в тюрягу оружие или наркотики, то я – пас.

Алла презрительно фыркнула:

– За кого ты меня принимаешь? За Маньку-Облигацию? Если я и имею дело с бандитами, то так же, как и ты. Они мои клиенты! Я тебе уже говорила, что у нас похожие профессии. Так вот, ты что-нибудь понимаешь в налоговом законодательстве?

– Что-нибудь понимаю, а у тебя трения с налоговой полицией?

Нельзя сказать, что я произнес это без злорадной улыбочки. Нет, на такое благородство по отношению к дамам я не способен.

Алла деловито кивнула, расстегнула сумку и вытащила папку с документами. Взглянув на бумаги, я понял, что она не шутит. Консультация квалифицированного «цивилиста» ей действительно была необходима.

– Даже не знаю, смогу я сразу что-нибудь придумать или нет. – Просмотрев все документы, я почесал в затылке. – Тут неплохо было бы посоветоваться с адвокатом, специализирующимся по налоговому законодательству и у которого есть практика в подобных делах. Или с хорошим бухгалтером…

– Я согласна, – не раздумывая кивнула Алла. – Только чтобы это был твой человек. Которому ты доверяешь.

– А он что будет с этого иметь? Твою вечную благодарность?

– Один процент. С выигранной суммы.

– И ты еще меня упрекала в жмотстве?! Пять процентов, как принято на цивилизованном Западе.

– Ты знаешь, сколько мне лет? – вспылила Алла, хватая меня за рукава рубашки. – Мне скоро сорок, ты это понимаешь? Да что вы понимаете, мужики! – От волнения у нее перехватило горло.

Она выпустила мою рубашку, откинулась на спинку дивана и дрожащими руками поднесла к сигарете зажигалку.

– Мне тридцать восемь лет! Через два года кому я буду нужна? Да на меня даже семидесятилетний старый козел не польстится, когда вокруг полно двадцатилетних длинноногих дур типа твоей Ленки, готовых за стольник вытворять с ним в постели черт знает что. Кто в моем возрасте может еще так работать? Шарон Стоун? – Алла горько хмыкнула. – Так она принимает ванны из минералки. А я хочу спокойно пожить на старости, и желательно подальше от этой гребаной страны. У меня, между прочим, сыну скоро пятнадцать. Вот и связалась с этой недвижимостью на Кипре. Я почти все свои деньги вложила в этот дом. Мне обещали, что через полгода я получу вид на жительство… Господи, Юра, да помоги же мне!

– Ну ладно, – сказал я.

– По рукам? – спросила Алла.

Я мысленно прикинул в уме, сколько это примерно выходит, и удовлетворенно кивнул.

– Ладно, сейчас попробую позвонить в одно место.

Я вышел с телефоном на кухню, для пущей таинственности плотно запер дверь и набрал номер сотовика моей подруги юности, с которой некогда, говоря высоким штилем, состоял в романтической связи. Лет нам тогда было по семнадцать-восемнадцать, что и позволило, несмотря на причиненные друг другу моральные пытки, сохранить в дальнейшем мирные и почти родственные отношения. Сейчас моя романтическая возлюбленная превратилась в матерую бизнес-вуменшу в костюме от Армани, с сотовиком, портфелем из крокодиловой кожи и служебной черной «ауди». При встрече меня охватывало чувство безмерной благодарности ей за то, что в свое время она меня решительно отвергла. Быть ее мужем казалось мне теперь выше человеческих сил.

– Привет, – сказал я, услышав в трубке солидное короткое «Да!». – Хочешь заработать миллион?

– Привет, Гордеев, – ответила она. – Ты в своем репертуаре. Говори сразу, что тебе нужно, у меня начинается совещание.

Мы договорились, что завтра она встретится с Аллой.

– Твоя клиентка?

– Наоборот, в некотором смысле я ее клиент.

– По-прежнему напускаешь на себя таинственность, – иронично парировала моя бывшая любовь. – Не поможет.

Бедняга, она искренне верила, что я до сих пор питаю к ней возвышенные платонические чувства.

Вернувшись в комнату, я бодрым голосом произнес:

– Ну, можешь расслабиться, я договорился. Завтра со всеми документами подъезжай к двенадцати часам к подъезду Центробанка. Там будет стоять черная «ауди» с госномером 59-16, садись в нее и выкладывай все, как на духу.

Алла слабо улыбнулась.

– Спасибо. Извини за все. Хочешь, поедем куда-нибудь, поужинаем? Угощаю.

– Нет уж, лучше я тебя угощу. Любишь буррито?

– Никогда не пробовала.

– Да ты что? Ладно, пошли.

Через пятнадцать минут мы стояли внутри метро, в подземном бистро, и ели мексиканские кукурузные блинчики с обжигающе горячей и острой мясной начинкой, запивая ледяной колой из бумажных стаканов. За соседним столом расположилась компания студентов и с веселой жадностью поглощала хот-доги.

– Ну что, чувствуешь себя на двадцать лет моложе? – развязно спросил я, чтобы Алла ни в коем случае не догадалась, что мне ее жалко.

Она грустно покачала головой.

На прощание она подала мне руку.

– Спасибо за все. Извини еще раз. Прощай.

– Пока!

Я отправился на метро по своим делам, а она поднялась наверх, чтобы поймать такси. Только потом я вспомнил, что забыл про свой «паркер». Через несколько дней я заехал в поликлинику, чтобы вернуть отданный в залог загранпаспорт. На вопрос, работает ли сейчас доктор Силамикель, кассирша ответила, что она в отпуске.

Больше мы с Аллой не виделись. Иногда, открывая почтовый ящик, я вспоминаю о ней. Вдруг когда-нибудь получу глянцевую открытку с изображением пляжа, отправленную из Никосии или какого-нибудь Лимасола? А может, Алла передумала уезжать и по-прежнему работает в своем кабинете на Никитской? Можно заехать, поинтересоваться, да все некогда…

Свою первую ходку на зону Свищ, а в миру просто Сергей Горелик, совершил еще по малолетке, когда, проходя практику на заводе газовой аппаратуры, как-то раз ночью проник через форточку в цех, где стояло недавно завезенное из Америки электронное оборудование, и вывинтил из станков золотосодержащие платы стоимостью по тридцать тысяч советских рублей каждая. О настоящей стоимости похищенных плат Сережа Горелик, разумеется, не имел понятия, но однажды кто-то ему наплел, что в этих деталях содержится золото, и мальчишка решил путем нехитрой химической реакции это золото «выпарить» и продать цыганам. Рассчитывал взять на этом рублей сто и купить подержанный мотоцикл «Ява». Однако мечте юного Ломоносова сбыться не удалось, поскольку он был пойман на обратном пути заспанным сторожем, вооруженным двустволкой.