Он видел, что врач колеблется.

– Вы же сами сказали, что ему осталось пару часов. Все равно помирать, так уж скорей бы…

– Хорошо. Мне надо съездить за лекарством.

– Вас отвезут. Деньги нужны?

– Пока нет, потом, может быть.

Когда врач уехал, Косой позвонил Свищу:

– Мы уже дома. Что будем делать с Мясником и вторым?

– Второй уже ушел?

– Сейчас отойдет.

– Дождись и звони участковому. Мой дом ограбили.

– Все понял.

План был простой: неизвестные совершили налет на дом и убили двоих охранников. Оставалось немного дополнить картину. Косой приказал своим парням топором выбить входную дверь, сломать пару дверей внутри дома и вскрыть сейф.

Вернулся врач. Косой отвел его в гараж. Плотно закрыл дверь, чтобы никто из парней случайно не увидел, чем они там занимаются. Разложив на сиденье микроавтобуса ампулы и шприцы, врач наполнил шесть одноразовых шприцев прозрачной, как вода, жидкостью. Косой стоял рядом и чувствовал, как от врача пахнет водкой. Видно, по дороге он успел выпить пару рюмок, но руки его не дрожали, и в вену он попал с первой попытки. Медленно он вводил кубик за кубиком прозрачную жидкость. Когда содержимое шприца кончалось, врач оставлял иголку в вене, быстро доставал шприц и на его место вставлял следующий.

– Скоро? – шепотом спросил Косой.

Врач пощупал пульс. Оттянул у раненого веко единственного целого глаза (второй глаз вытек) и посветил фонариком, проверяя, реагирует ли на свет зрачок. Вставил в уши трубочки стетоскопа и выслушал сердце.

– Все.

Косой удовлетворенно кивнул, накрыл труп клеенкой. Затем вытащил из кармана толстый тисненый бумажник, отсчитал три зеленые сотенные купюры, протянул врачу.

– Спасибо, доктор. Это вам за работу.

Врач взял деньги, полез в карман старого пиджака за своим кошельком, но, достав его, повертел в руках и передумал. Кошелек его был затерт до дыр, и «молния» давно не застегивалась. Врач положил деньги во внутренний карман пиджака и собрал свои вещи в деревянный чемоданчик с красным крестом.

– Я скажу, чтобы вас отвезли, – сказал Косой.

После того как врач уехал, трупы Мясника и второго бандита вынесли из гаража и положили во дворе, придав им надлежащие позы. Косой сам позвонил в милицию. Дом стоял на отшибе, в стороне от поселка. Шабашники из Молдавии, нанятые для строительства трех остальных коттеджей, ночевали в общежитии поселка. На ночь территорию вокруг дома оставались охранять двое-трое людей Свища. Все складывалось очень кстати. Никто не сможет связать неожиданное убийство двух безоружных охранников со стрельбой на территории бывшего заводского цеха под Авдотьиным, в семидесяти километрах отсюда.

…Вечером Косой вновь перезвонил Свищу:

– Все в ажуре. Похороны завтра в два часа.

– Хорошо, молодцы. Теперь можешь позвонить им домой, предупреди семьи. Жене Славона дай штуку, жене Мясника четыре. Все расходы возьми на себя.

– Это я понял.

– Увидимся завтра на кладбище. Как третий?

– Жить будет. Спит сейчас. Доктор у него был.

– Доктору полтинник за каждый визит, и спроси, может, ему помочь с чем-нибудь надо? Кажется, он дом строит, так помоги ему, машину песка, камня, цемент, вагонку, там… Все привези, что надо.

– Понял. Все будет хоккей.

– Ну добро. Если что, звони.

Свищ отключил свой сотовик и положил в карман. Расшаркался в сторону гостей:

– Извините, Фазиль, Рахмет. Дела!

Туркмены расположились на диване. Дорогие костюмы из ткани с шелковой нитью и яркие галстуки (любят эти азиаты, чтобы все на них блестело!) сидели на них, как на корове седло. Загорелые до горчичного цвета руки гостей с неаккуратно обстриженными грязноватыми ногтями украшали массивные золотые перстни-печатки.

– У вас кто-то умер? – вежливо поинтересовался Рахмет.

Он говорил по-русски свободно, но с заметным акцентом. Его спутник по-русски не говорил вообще, и время от времени Рахмет переводил ему, о чем идет речь.

– Да, – вздохнув, сказал Свищ. – Умер мой хороший друг.

В подробности он вдаваться не стал.

– Очень плохо, – ответил туркмен. – Мы приехали не вовремя. Может быть, отложим дела до лучших времен?

«Хитрая черножопая морда! Такой же ты туркмен, как я жид», – подумал Свищ, а вслух произнес:

– Зачем откладывать, тем более что все уже готово, осталось только привезти.

– Товар уже у вас?

– Конечно.

– Мы слышали о смерти Осепьяна и боялись, что из-за этого наш договор сорвется.

– К счастью, мы с Осепьяном успели закончить свои дела.

– Где же товар?

– Все лежит в надежном месте за городом. Как только я скажу, мы поедем туда и вы все получите.

Рахмет перекинулся с товарищем несколькими фразами на своем языке.

– Тогда зачем ждать два дня? Мы можем забрать товар сегодня.

К такому повороту событий Свищ не был готов, но он знал, как нужно ответить.

– Нет, нет, нет! Сегодня вы мои гости. Никаких разговоров о делах больше мы вести сегодня не будем! Отдыхайте с дороги и ни о чем не беспокойтесь.

– Для нас каждый день имеет значение. Чем скорее, тем лучше.

Когда нужно, Свищ умел говорить позаковыристее любого восточного дервиша.

– Я понимаю. Вы люди войны и чувствуете себя здесь, у нас, не в своей тарелке. Вы думаете, что там остались ваши товарищи, для которых дорога каждая минута. Но подумайте и о том, какой долгой и трудной будет ваша дорога обратно. Вы получите уран, и с этой минуты в вашей жизни не останется ни одного спокойного дня до тех пор, пока не осуществится ваш великий план.

Об этом плане Свищ имел смутные представления, но подозревал, что чурки решили собрать небольшую бомбу, чтобы устроить у себя военный переворот. «Ну и черт с ними, хоть бы все перерезали друг друга», – думал он про себя.

Все в этой жизни происходит случайно и в то же время закономерно. С этими туркменами Свищ сошелся месяца три назад, когда его люди рассказали, что в их районе засветились двое чурок, которые скупали оружие – гранатометы, ручные ракеты «земля – воздух», противотанковые мины, но при этом интересовались более экзотичным товаром – ураном. Свищ моментально приказал взять их под личный контроль. После коротких переговоров он послал к ним Косого. Встретились на нейтральной территории. На встречу приехали Фазиль, Рахмет и трое туркмен-телохранителей. Предложение показалось Свищу более чем заманчивым. Туркмены предлагали полмиллиона долларов за четыреста граммов обогащенного урана любой марки, применяемого в боевых целях. До сих пор он не имел дела с подобными операциями, но пройти мимо – это было не в его стиле.