Дверца захлопнулась, и я оказался в полной темноте. Затем – толчок, и я почувствовал, что эта коробка поползла наверх. Я сидел в ней беспомощный, как гусь, которого отправляют в печь. И молился лишь об одном: чтобы Астиза не вздумала сбежать вниз по лестнице и начать искать меня в зале, пока я поднимаюсь в частные апартаменты Рошамбо.

Вот лифт остановился, и я толкнул дверцу. И слишком поздно понял, что она заперта снаружи на засов. Наверняка мой новый друг сделал это по рассеянности. Или же нет, и он специально заманил меня в эту ловушку?

Я уже подумывал дать ему сигнал, чтобы он спустил меня вниз, но не знал, как это сделать. Тогда я подобрал ноги, уперся в дверцу и что было силы толкнул ее. Дверца издала жалобный стон, но устояла.

Здесь было страшно жарко и не хватало воздуха.

Тогда я снова весь сжался в комок, уперся подошвами сапог в дверцу и нанес удар. Щеколда с треском отскочила, петли сорвались, и я по инерции вылетел в небольшой обитый деревом закуток. Где и приземлился, хрипло и с облегчением крякнув.

Хватит прятаться.

– C’est quoi?[24] – Один из стражников, вопреки моим ожиданиям не задремавший, уже спешил ко мне. Я перекатился на бок, и как только он выскочил из-за угла, дал ему подножку, а сам вскочил на ноги. Он упал, его мушкет отлетел в сторону, а я навалился на стражника и ударил его рукояткой тесака в висок. Тот сразу обмяк. У меня не было ни малейшего желания убивать этого человека, я хотел лишь спасти свою жену от подлого соблазнителя. Но, к сожалению, второй охранник, наверное, слышал шум. Так что надо поторопиться!

Я вскочил на ноги, вспомнил о визите в кабинет Рошамбо и поспешил к двери, за которой, как догадывался, находилась спальня. По дороге я подхватил тесак и лишь потом сообразил, что лучше было бы взять мушкет. Но проклятая спешка спутала все карты, к тому же голова моя была затуманена изрядным количеством выпитого ромового пунша. Ах, да что теперь сокрушаться! Кухонная принадлежность немного напоминала томагавк. Кстати, почему я не догадался тогда заказать себе новый?.. Да просто потому, что я теперь муж и отец, собравшийся выйти в отставку и вести сонную спокойную жизнь на вырученные от продажи изумруда деньги.

Дверь в апартаменты Рошамбо была не заперта. Я тихо проскользнул внутрь и стал озираться в поисках жены. У меня было всего несколько секунд: скоро должен был появиться второй охранник. В помещении царил полумрак – оно освещалось одной свечой да лунным светом, что просачивался через распахнутые на балкон стеклянные двери. А в углу, на широкой постели, затянутой москитной сеткой, на нашем Казанове гарцевала верхом женщина. Спина ее была выгнута, груди подпрыгивали, голова откинулась, а волосы спадали на соблазнительно округлый зад. Мужчина, находившийся под ней, постанывал, а она тихо вскрикивала.

Астиза! Ощущение было такое, точно меня пронзили копьем.

Я знал, как отчаянно она хотела вернуть Гарри. Но предать наш брак в самом его начале, так унизиться перед этим мерзавцем, наставить мужу рога – это меня просто сразило. Я мысленно проклинал Мартеля за то, что он втравил меня в эту авантюру, за то, что заставил мою жену пасть так низко. Рошамбо должен ответить!

И вот я приподнял тесак и размахнулся. Одним ударом я порвал москитную сетку, ухватил Астизу за черные волосы и сдернул ее с командира. Она пронзительно взвизгнула.

Виконт уставился на меня в полном изумлении. Лезвие тесака грозно сверкало.

А потом я вдруг понял, что передо мной вовсе не Астиза.

То была одна из любовниц этого распутника – она часто дышала, приоткрыв рот от страха и смятения, и выгибала шею, чтобы высвободить волосы, которые я сжимал мертвой хваткой.

Но где же тогда моя жена?

Дверь у меня за спиной распахнулась, в комнату ворвался охранник.

– А ну, стоять! Ты кто такой?! – Он достал мушкет и прицелился в нашу застывшую троицу.

– Не смей стрелять, ты, идиот! – рявкнул генерал Рошамбо.

Я отпустил шлюху, толкнул ее к нему, а тот уже доставал пистоль с тумбочки. Проклятье, где же моя жена?! Я бросился к двери на балкон, и тут грянул выстрел – пуля просвистела рядом с моей шеей. Ну вот, допрыгался!

– Это американец! – вопил виконт. – Он наемный убийца!

Вот только плохо исполнивший задание, поскольку я совершенно забыл отсечь негодяю голову. Я резко развернулся и метнул в него тесак. Парочка пригнулась, женщина вскрикнула, и острие тесака вонзилось в изголовье кровати. Я же, не теряя времени, перевалился через балконное ограждение и приготовился спрыгнуть вниз, в сад. В этот момент Рошамбо выстрелил, и мне ожгло ухо – точно пчела укусила.

Я свалился в темноту, угодив в кустарник, а оттуда – на сырую землю, и перекатился, чтобы не сломать ногу, а затем привстал, тяжело дыша. Пуля задела мне ухо, из него шла кровь, но в целом ничего страшного, просто царапина. Я весь исцарапался, вывалялся в грязи и не представлял, что делать дальше. Если он был не с Астизой, то куда, черт возьми, она подевалась?

И где Леон Мартель?

Ну и заварушка! Я прислушался – из зала доносился целый хор панических возгласов. Люди услышали выстрелы. Кто-то выкрикивал команды, кто-то чертыхался, звенели выдергиваемые из ножен шпаги…

Ощущение было такое, словно я разворошил осиное гнездо.

Я поднял глаза. На балконе появились двое мужчин – по всей видимости, из охраны – и голый Рошамбо. Судя по всему, мушкеты и пистоли у них были разряжены. Я снова пожалел, что не прихватил пистоль с кухни. Интересно, какого размера у этого ублюдка яйца? Но в темноте не разглядеть. Ответить им я ничем не мог, а потому стал, прихрамывая – все же подвернул лодыжку, – отходить в сторону. Они услышали шорох и заорали, но я продолжал углубляться в сад.

Так, что теперь? Ни жены, ни сына, ни кого-то, кто мог бы предоставить мне временное убежище, а уже затем перебраться к Дессалину. Вместо всего этого я поднял на ноги весь гарнизон. Наверное, следовало бы обдумать план более тщательно и не терять головы, но обуявший меня гнев при виде моей жены в объятиях другого мужчины напрочь лишил меня здравого смысла. Мною двигали любовь, ревность и ненависть; они полностью затуманили мне сознание, как целая бутылка только что выпитого английского джина.

Сбила меня с толку и мысль о необходимости использовать против генерала тесак, причем не обязательно для того, чтобы отсечь ему голову. Можно было и другую часть тела, пониже. Но тогда, если б меня схватили, он, не колеблясь, прикончил бы меня этим самым тесаком.

Я мог бы потребовать суда, но подозреваю, что праведный гнев обманутого мужа вряд ли растрогал бы французский военный трибунал, особенно с учетом того, что я метнул остро заточенный тесак в их командира лишь за то, что тот занимался любовью с чьей-то чужой женой. Я слышал, как выбегают из губернаторского дома солдаты, слышал барабанный бой, доносившийся со стороны казарм, а также бешеный лай собак, которые, наверное, уже предвкушали скорый обед. Нет, мясо у меня, думаю, побелее того, к которому они привыкли, но я был уверен: эти твари слопают меня за милую душу.