– М-да… С паровозами у них, конечно, проще…

– Давайте найдем телефон, – сказала Аня, – позвоним в Москву, уговорим кого-нибудь за нами приехать.

Она встала, готовая осуществить этот план.

– Вот они, голубчики! – послышался торжествующий хрипловатый голос.

По перрону спешил машинист дрезины в окружении четверых дюжих молодцев в униформах цвета хаки, перетянутых скрипучими ремнями. Тот, что выглядел начальственнее и солиднее, подошел к Сретенскому и представился:

– Старший лейтенант НКВД Борисов. Прошу предъявить документы.

– НКВД? – ошарашенно переспросил Андрей Иванович.

– Вы плохо слышите? – с издевкой осведомился старший лейтенант. – Народный комиссариат внутренних дел. Документы!

– Ребята, хватит шутить, – рассердился Сретенский. – Мы очень устали, и мы хотим…

– Обыскать их! – рявкнул тот, что отрекомендовался Борисовым.

Добры молодцы приступили к бесцеремонному обыску. Девушку они обыскивали так, что это походило на изнасилование, но их лица отражали не больше эмоций – сексуальных или каких-либо еще, – чем контрольные панели промышленных роботов. Ничего не найдя, они удовольствовались отобранными фонариками, которые немедленно развинтили на составные части.

– В машину их, – распорядился старший лейтенант. – В Москву.

Блеснувшие в солнечных лучах наручники защелкнулись на запястьях Кудрявцевой и Сретенского.

– А вы, товарищ, – обратился Борисов к мужику с дрезины, – сейчас дадите подробные показания товарищу Хомутову. Иван, проводи.

Один из парней в форме увел мужика, а остальные принялись подталкивать вконец растерявшихся уфологов к краю перрона, где у подножия каменной лесенки стояла черная легковая машина, напоминающая «эмку» из военных кинолент.

– Черт возьми, – шепнул Сретенский Ане. – Уж не провалились ли мы не только в пространстве, но и во времени?

– Был такой фильм, – тихо ответила девушка, – «Зеркало для героя». Там двое попали в прошлое… Но это невозможно! Прошлое миновало, умерло… Это какой-то идиотский розыгрыш… Или сталинисты совсем с катушки съехали, развлекаются…

– Молчать! – прикрикнул Борисов.

Кудрявцеву и Сретенского впихнули на заднее сиденье машины между двумя… как их назвать – сотрудниками НКВД?! Широкое, обтянутое кожей сиденье позволяло без труда разместиться четверым. Борисов сел за руль, на боковые окна упали непроницаемые черные шторки, черная перегородка отделила заднюю часть салона от места водителя. Под потолком вспыхнула тусклая лампочка, и еще немного света пробивалось сквозь стекло за спинами уфологов. Машина сорвалась с места. Сретенский попытался было оглянуться, но получил чувствительный тычок от конвоира.

– Не вертись, – скомандовал тот.

Таким образом, в продолжение поездки Андрей Иванович и Аня не видели ничего, кроме обшарпанной черной доски и профилей неразговорчивых парней. Они напрягали слух, чтобы уловить шум большого города, но все заглушал надсадный вой мотора.

Розыгрыш, думал Сретенский. Превосходно. Но какой-то потусторонний ураган утащил его и Аню из тайги, перебросил из ночи в день. ЭТО не розыгрыш. Их действительно утащило… Куда, в Подмосковье? Ладно, оставим, ведь это известно лишь со слов, скажем так, местного населения. Или Аня и Сретенский с самого начала были вовлечены в некий грандиозный спектакль? Впечатляющие декорации, свет и звук, миражи, голограммы, виртуальная реальность. Интересно, во сколько миллионов обошелся бы такой спектакль… И все ради того, чтобы посмеяться над участниками маленькой самодеятельной экспедиции?

Машина остановилась. Пленников (или арестованных?) грубо выволокли на бетон квадратного двора, окруженного с четырех сторон высокими серыми стенами. Узкие окна в этих стенах были забраны решетками, как в настоящей тюрьме… А почему бы, черт возьми, этому зданию и не быть НАСТОЯЩЕЙ тюрьмой?!

Конвоиры сопроводили Сретенского и Кудрявцеву внутрь здания, предъявив документы часовым у дверей. Их долго вели по ярко освещенным коридорам, живо напомнившим Андрею Ивановичу «Министерство Любви» из романа Джорджа Оруэлла «1984». «Мы встретимся там, где нет темноты…»

Железная дверь перед лицом Сретенского распахнулась так внезапно, что он не успел заметить, кто и как ее открыл. Его толкнули в спину, он полетел на каменный пол, и дверь захлопнулась.

– Аня! – отчаянно крикнул Сретенский. Его зов остался без ответа… Впрочем, не совсем без ответа. Откуда-то из-за стены послышался странный звук, напоминающий тихое хихиканье.

Прижимая ладонь к разбитой губе, Сретенский встал и осмотрелся. Он находился в крохотном каземате, не более метра в ширину и двух метров в длину, без окон. Под высоким потолком палили две электрические лампы, ватт в сто каждая. Никакой мебели, ровно оштукатуренные стены… Если это тюремная камера, то не слишком комфортабельная. Присесть даже негде.

– Эй, кто-нибудь! – громко сказал Сретенский и явственно услышал какую-то возню за стеной, царапанье, поскрипывание. Потом он различил бормочущий человеческий голос, повторяющий одну и ту же фразу, но какую – Сретенский разобрать не смог. Эта фраза звучала снова и снова с одинаковой понижающейся интонацией. Андрею Ивановичу вдруг пришло в голову, что так мог бы пытаться петь человек, начисто лишенный музыкального слуха… Сретенский прижал ухо к стене. Теперь ему показалось, что он понял несколько слов. «Удушья припадок рядом с экраном…» Нечто вроде этого. Гм… Больше похоже на сумасшедший дом, нежели на тюрьму.

Сретенский постучал кулаком в стену. Безумное пение оборвалось, и вместо него тот же голос истерично выкрикнул:

– Они поймали черного стражника! – и затем тише: – Черные стражники захватили контроль…

Без всякой надежды на вразумительный ответ Андрей Иванович спросил:

– Кто вы? Что это за место?

Опять хихиканье – и тишина, на сей раз долгая, не нарушаемая более ни единым звуком.

Вдоль стены Сретенский сполз на пол, вытянул ноги.

– Черный стражник, – пробормотал он. – Удушья припадок… Веселенькое местечко, доложу я вам. Торквемаде бы понравилось.

Часов у Сретенского не было, и он не мог определить, сколько времени его продержали в тесном карцере. Вероятно, часа два или около того… Потом загремели засовы, и на пороге появились двое в такой же форме, как и у тех на станции.

– Выходи, – приказали ему.

– Где Аня? – сразу спросил он.

– Иди, иди…

Снова потянулись залитые светом коридоры, ряды дверей. Сретенского привели в кабинет – самый обыкновенный, заставленный обветшалой конторской мебелью, с решеткой на единственном окне. Андрея Ивановича усадили на стул перед письменным столом, за которым сидел низкорослый плотный мужчина лет пятидесяти с равнодушным выражением лица. Конвоиры застыли за спиной Сретенского.