случае с Пандорой это может не получиться. Она явно гораздо более продвинутая сущность, чем была нейросеть. Но постараться все же стоит».

Только вот тут и правда, вышел облом.

«Блин. Странно. Почему по Пандоре я не могу получить той же информации, что и по нейросети? Как так?»

Сколько я не старался восстановить в своем сознании функционал и возможности, которыми обладала Пандора, но у меня так ничего и не получилось.

Не было в моей памяти настолько четкого понимания принципов ее работы.

Но как раз в тот момент, когда я постарался более четко разобраться в функционале, что реализовала и выполняла Пандора, в моем сознании вновь прозвучал бесцветный голос, принадлежащий адаптационному модулю.

– Критериям поиска заданным оператором на шестьдесят семь процентов соответствует внешний вычислительный модуль, подключенный в режиме автономного функционирования и работы. Настроить интерфейс прямого взаимодействия с ним?

«Хм, интересно», – мысленно пробормотал я, – «чего это такое?»

Но сам тем временем ответил.

«Да, подключай интерфейс».

– Выполняю, – только и отчитался этот бесцветный голос.

А уже в следующее мгновение меня просто отключило.

В себя я пришел ровно через десять секунд. И в этом я был полностью уверен. Временные данные подтвердила как нейросеть, так и мое собственное чувство времени. Хотя, чего удивляться, если нейросеть, это реально лишь часть моей собственной метрической матрицы.

Ну да ладно. Это я отвлекся.

И где этот интерфейс? Почему я не вижу ничего нового?

– Подключаю режим визуализации и ментального взаимодействия с автономным метрическим модулем, – среагировал на мои поиски бесцветный голос.

И практически сразу в моем сознании зазвучал вполне узнаваемый голос Пандоры.

– Восстановлен доступ к метрической матрице оператора. Произвожу тестирование канала и интерфейса подключения.

И буквально через пару мгновений, я еще даже не успел осознать того, что это и есть Пандора.

– Зарегистрировано массовое увеличение количества точек подключения к метрической матрице оператора. Провожу дополнительные настройки. Настройки завершены.

И дальше отчет, как результат проделанной работы.

– Эффективность взаимодействия с метрической матрицей оператора выросла в пятьдесят два и четыре десятых раза. Скорость обмена информацией выросла в семьдесят три и восемь десятых раза. Регистрирую значительные структурные изменения в общей метрической схеме оператора. Результат зарегистрированных изменений: повышение собственной эффективности работы метрической матрицы оператора в тридцать две целых и две десятых раза.

На этом Пандора завершила свой отчет.

Что меня смутило, так это несколько странный отчет моей помощницы.

Она сообщила только об улучшении, которые произошли или в моей собственной метрической матрице, или том, как она взаимодействует и работает со мной, но вот что странно, ничего не было сказано о структуре самой Пандоры.

«Или с нею ничего не произошло?» – удивился я.

Что несколько выбивалось из общей картины. Ведь как я понял, изменения претерпели все виртуальные девайсы, с которыми я ранее работал.

– Оператор прав, – неожиданно раздался голос, который в моем сознании ассоциировался с адаптационным модулем, – внешний вычислительный модуль имеет сложность строения сравнимую с метрической структурой оператора. Как результат, дублирование настолько сложного метрического объекта силами адаптационного модуля совокупно с возможностями метрической матрицы оператора оказалось невозможным. Как результат, обнаруженный метрический объект был напрямую подключен к метрической матрице оператора как дополнительный внешний вычислительный модуль с частичной возможностью автономного функционирования.

«Хм», – сообразил я, – «или я туплю, или Пандору этот адаптационный модуль сравнил по сложности своего строения со мной и сообщил о том, что продублировать ее в мою метрическую матрицу мы бы не смогли, так как это сделали с той же нейросетью или другими моими приблудами. И именно поэтому он оставил ее полностью без изменений, оптимизировав только возможность нашего более плотного взаимодействия с нею».

– Выводы оператора полностью верны, – подтвердил модель.

И уже видимо на основе каких-то своих расчетов, он продолжил.

– Рекомендуется полностью переключить функцию управления метрическими объектами на данный вычислительный модуль, что приведет к многократному ускорению обработки команд и заданий, выданных оператором, процессов внутреннего обслуживания и взаимодействия.

«А разве сейчас эти действия выполняются еще кем-то кроме Пандоры?» – удивился я.

И практически сразу догадался.

«Вообще-то да, выполняются», – мысленно пробормотал я, – «тем же самым адаптационным модулем».

И уже обращаясь непосредственно к нему, спросил.

«Так ты предлагаешь передать свой функционал вычислительному модулю?»

– Да, – подтвердил бесцветный голос, – внешний вычислительный модуль работает с метрическими объектами на более продвинутом уровне. Эффективность его функционирования и взаимодействия с ними превышает собственную эффективность работы адаптационного модуля более чем в семь раз. В дополнение, при подключении всех вычислительных ресурсов, доступных оператору и находящихся в его распоряжении, мы можем получить значительный прирост производительности стандартных расчетов при передаче полного пакета управления вычислительному модулю и над дублем метрического модуля, воссозданным оператором. Самоназвание – нейросеть.

«Так, ты предлагаешь объединить в Пандоре все ваши возможности. Твои, как адаптационного модуля, и нейросети, как интерфейса контроля и взаимодействия со всеми остальными виртуальными конструктами и модулями, я правильно понял?»

– Вывод оператора верен, – согласился со мной бесцветный голос.

Конечно, мне было жаль терять Ведунью, я к ней привык, но как я понял, сейчас использование нейросети являлось избыточностью, которая и так выполнялась мною. Тем более ее функционал я не потеряю, просто передам его на обслуживание Пандоре.

Ну а адаптационный модуль сам сообщил, что с его обязанностями эта необычная сущность, которая по своему строению им была приравнена ко мне, причем ко мне текущему, прошедшему уже не одно изменение, справиться значительно лучше.

А потому.

«Выполняй», – только и скомандовал я.

Как меня вновь поглотила тьма.

* * *

Резко прихожу в себя.

Опять не могу сообразить, сколько прошло времени.

Но было и одно отличие, я прекрасно понимал, что же со мной произошло, и почему я находился в отключке.

«Пандора, ты как?» – спросил я у своей помощницы.

– Нормально, не переживай, – как-то даже неожиданно по человечески ответила она, – отклонений в работе я не обнаружила.

И только сейчас до меня дошло, почему адаптационный номер сравнил ее со мной.

Она действительно была такой же, как и мы.

У нее был собственный разум и самосознание. Только вот раньше все это скрывалось за тем интерфейсом, через который она со мною и общалась.

Сейчас же мы благодаря адаптационному модулю и тому прямому подключению, что он настроил, сумели пробить эту стену.

«Хорошо», – почему-то эти ее слова принесли покой в мою уже давно больную голову.

Еще немного полежав, я мысленно прошептал.

«Рад познакомиться, Пандора».

– И я тоже, Лекс, – услышал я в ответ, – я тоже…

Не знаю, что дальше произошло, но валяться как бревно на этом каменном полу у меня больше не было