– Знаешь, как продают «Ролексы»?

Странный вопрос. У меня не было времени выслушивать, как Марсело хвалится своими успехами, но я вспомнил назойливую рекламную кампанию и ответил:

– Их предлагают покупать как вещи, которые передают по наследству.

– Вот именно. Мы не получали их некоторое время после смерти Джереми… – Марсело прочистил горло. – Так что они принадлежат тебе и Майклу. Я только хранитель.

– Для хранителя ты что-то слишком долго их носишь.

– Мы с твоей матерью решили, что часы получит один из вас после ее смерти. Я тут ни при чем. Это желание Одри. Хотя, если хочешь, ты можешь взять их сейчас. – Он начал расстегивать браслет, что, вероятно, было таким же блефом, как вежливое предложение другу последнего куска пиццы в надежде, что тот откажется.

Я поднял вверх кухонную прихватку:

– Вообще-то, я не планировал обзаводиться часами.

– Они твои и Майкла, когда захотите. Но главное, что это часы, которые специально сделаны для передачи по наследству в семье. Я ношу их в напоминание. – Он помолчал, глядя на часы с сентиментальностью, которой я не подозревал в своем отце, едва ли он относился так к побрякушкам. – Что нужно заботиться о вас обоих. И о вашей матери.

Саркастическую усмешку я замаскировал оглушительным кашлем. Передо мной сидел богатый человек, которому жалко расставаться с оказавшейся у него в руках вещью и который выдает за благородный поступок то, что после смерти друга женился на его вдове. Было бы очень приятно указать Марсело на его ничтожество, больше, чем Кэтрин – на ее жадность (кстати, мне настоятельно требовалась еще одна таблетка), но мы отклонились слишком далеко от темы, а мне хотелось вернуться к ней.

– Раз ты помогал Саблезубым, значит намекаешь, что защищал в суде и отца? Ты был его адвокатом?

– Так мы с ним познакомились. И по необходимости сошлись довольно близко. Я старался как мог, но твой отец выбрал свой путь. И как я мог повлиять на него? Он получал удар за ударом, и в конце концов я не смог уберечь его от срока в сорок пять дней с оплатой всех издержек, если ты понимаешь, о чем я. Думаю, тебе тогда было года три или четыре. – Я не помнил этой отлучки отца, но сказанное Марсело совпадало с тем, что я знал о человеке, которого измерял по его отсутствиям, а отчим продолжил: – Это стало звонком будильника для нас обоих. Он вышел на волю готовый начать жизнь заново, а я к тому моменту покончил с порочной практикой брать деньги в конвертах, не задумываясь об их происхождении. Но дело в том… Не знаю, как это объяснить, но твоего отца снова захватил поток. В нем опять что-то изменилось. Вскоре Саблезубые стали действовать более жестоко и все меньше считаться с законом.

– Майкл говорил, что вымогательство – более доходное занятие, чем грабеж.

– Именно. Агент по недвижимости получил огневое ранение за отказ открыть свой сейф. Он выжил, но это было происшествие исключительное, совсем не в духе Саблезубых. Они больше не удовлетворялись вытащенными из ящиков украшениями, им хотелось забираться в сейфы, получать доступ к банковским счетам. Это было в конце восьмидесятых, в моду вошли похищения с целью выкупа. Саблезубые тоже попытались заняться вымогательством и вошли во вкус. Полиция быстро прознала об этом. К тому времени каждого из шайки уже можно было привлечь за соучастие. Роберт понимал, что, если попадется еще раз, увидит вас, когда вы уже будете бриться.

– И ты обеспечил ему сделку. – Слова эти я буквально выдавил из себя. Рука пульсировала такой жгучей болью, что, если бы я вышел на улицу и лег в снег, от нее пошел бы пар. – Он давал информацию за неприкосновенность?

Марсело повернул часы на запястье. Еще одно медленное закрывание и открывание век, стирание истории, которую он не хотел вспоминать.

– Я помог это устроить. Договорились, что он даст знать, кто главные игроки. Но всякий раз, как Роберт отвечал детективу на один вопрос, она задавала два новых. Она хотела, чтобы он и дальше работал с Саблезубыми, а это была ловушка, потому что он все больше подставлялся, стараясь потрафить ей, передавая информацию, которую получал. Особенно ей было нужно, чтобы он узнал, кто из полицейских крысятничает, кому приплачивают Саблезубые. Она не собиралась отпускать Роберта, пока не получит дымящийся пистолет.

– Под этим ты подразумеваешь неопровержимые улики против Холтона и его напарника? Майкл говорил мне, что в тот вечер, когда погиб Роберт, все было подстроено. Так что же получается, Майклу нужно было нарыть доказательства для обвинения этих двоих, чтобы выполнить условия сделки? Может быть, он в конце концов что-то выяснил?

Марсело пожал плечами:

– Я так и не узнал этого наверняка. Роберт никогда не показывал мне никаких улик – все оставалось между ним и его куратором. Он, бывало, смеялся над тем, что его заставляют делать, говорил, что это какой-то дерьмовый шпионаж. Считал, это круто, что он работает под прикрытием. Сперва, по крайней мере. – Марсело откинулся на спинку стула, потер руками бедра вверх-вниз и замолчал. Он углубился в воспоминания. С тоской думал о погибшем друге.

Странно. Разве кто-то мог тосковать по моему отцу? Искупало ли это его бесславную кончину? Рассказанная Марсело история лишь немного меняла для меня образ родителя. Человек, шутивший по поводу «дерьмового шпионажа». Человек, у которого были друзья. Марсело погрузился в себя, а я использовал этот момент, чтобы откинуть голову на стену и как-то отвлечься от мучительной боли в руке.

Под прикрытием. Куратор. Дерьмовый шпионаж. Я вертел в голове эти слова. Одно из написанных мною руководств как раз посвящено шпионским романам, так что некоторые приемы мастеров были мне известны из произведений Ладлэма и Ле Карре, только оно плохо продавалось.

– Больше я ничего не знаю. – Голос Марсело червем пролез в мою медитацию.

– Правда? – Я не открывал глаз, полагая, что мой полумертвый вид недостаточно грозен и это подхлестнет дальнейший разговор. Марсело не купился, так что я решил поднадавить на него. Как-никак я теперь адвокат, и это давало мне право быть безжалостным. – И ты знал все это во время процесса над Майклом? Использовал историю Алана, чтобы манипулировать обвинителями, понимая, что они предпочтут утаить информацию, а не вытаскивать эту грязь на свет в суде. Вот почему никто не заинтересовался огромной суммой, которую снял со счета Майкл, и не попытался найти эти деньги, не обратил внимания на странность выстрела.

– Какие деньги?

Это меня слегка встряхнуло. Неужели Марсело не проверил банковский счет Майкла? Как можно было в ходе процесса об убийстве не заметить перемещения такой большой суммы денег? Даже если Майкл снимал их частями, это было бы обнаружено. Я не знал специфики проведения расследований и сделал себе мысленную пометку: читать больше криминальных триллеров.

– Не знаю, на что ты намекаешь, но я обеспечил Майклу самые лучшие условия сделки, использовав все свои связи. Это моя работа.

– Ты готов прогнуть под себя закон ради Майкла, но не для Софии. – Я вспомнил, что Марсело решил не исполнять роль адвоката своей дочери в деле по иску о халатности.