Владимир Гельфанд окончил восемь классов средней школы и 3‐й курс Днепропетровского индустриального рабфака, то есть приблизительно девять классов. В начале войны вместе с комсомольской организацией рабфака выехал в Апостоловский район Днепропетровской области на уборку урожая. Восемнадцатого августа 1941 года, как вскоре выяснилось, за неделю до захвата города немцами, эвакуировался из Днепропетровска в Ессентуки. В Ессентуках комсомольская организация направила его в ремонтно-восстановительную колонну связи в качестве линейного рабочего, где он работал вплоть до своего призыва в армию.

Призвали Гельфанда 6 мая 1942 года. После трехнедельной подготовки, получив специальность минометчика, он был направлен в действующую армию и попал в 427‐й отдельный артиллерийско-пулеметный батальон, в период отступления после Харьковской катастрофы. Гельфанду было присвоено звание сержанта, и он стал командиром минометного расчета. Первые полтора месяца на фронте вобрали многое: часть, в которой служил Гельфанд, попала в окружение и была разбита. С остатками части он вышел из окружения в районе Сталинграда; после недолгого пребывания на пересыльном пункте его направили в 15-ю Гвардейскую стрелковую дивизию в 50‐й Гвардейский стрелковый полк, где он служил командиром минометного расчета, а также исполнял обязанности замполита и заместителя командира роты по политической части.

Тринадцатого декабря 1942 года Гельфанд был легко ранен, однако возникла опасность гангрены, и его отправили в госпиталь. После выписки 28 февраля 1943 года Гельфанд был направлен в запасной стрелковый полк, после чего 30 апреля 1943 года — на армейские курсы младших лейтенантов 28‐й армии. По окончании курсов Гельфанд, теперь уже младший лейтенант, в сентябре 1943 года был зачислен в 248-ю стрелковую дивизию, а 1 октября назначен на должность командира минометного взвода. 27 января 1944 года Гельфанду было присвоено звание лейтенанта. В конце 1944 года его направили в 301-ю стрелковую дивизию на 1‐й Белорусский фронт, где он служил в той же должности командира минометного взвода; с конца марта 1945 года находился при штабе дивизии, вел журнал боевых действий.

Гельфанд принимал участие в боях за освобождение Украины, в боевых действиях на территории Польши и Германии. По окончании войны служил на различных должностях в оккупированной Германии, в Берлине и его окрестностях. Большую часть времени — в должности помощника начальника транспортного отдела 2‐й танковой армии. Демобилизовался в сентябре 1946 года.

И все это время Владимир Гельфанд вел дневник, невзирая на время и обстоятельства. К примеру, 22 июня 1942 года Гельфанд записывает:

Дневник Владимир Гельфанд вел совершенно открыто, читал выдержки товарищам, получал ценные советы от начальства, в том числе такие:

Через два дня в дневнике появляется еще более удивительная запись:

Можно было бы подумать, что у Гельфанда что-то с головой, однако причину резкого изменения содержания и тональности дневника проясняет запись, сделанная две недели спустя:

Надо ли говорить, что Гельфанд вновь стал записывать «глупости» (иногда — без кавычек), которые и составляют главную ценность этого обширного текста.

Дневник — это своеобразный «роман воспитания». Начинает его вести почти подросток, юноша с детскими психологией и представлениями о мире. И о войне. Одна из первых записей военного времени: «Война изменила все мои планы относительно проведения летних каникул» (02.07.1941). Всего-то! Поступив рабочим на службу, которая давала освобождение от мобилизации, Гельфанд досадует: «Испугался слез матери, поддался ее просьбам и решил уйти от воинской службы. Что броня? Не лучше ли веселая окопная жизнь на благо Родине моей? Жаркая воинская служба, сопряженная с опасностью, наполненная кровавыми боевыми эпизодами» (07.11.1941). Ему еще предстояло узнать, что такое «веселая окопная жизнь».

Войну заканчивает совершенно другой, а в чем-то тот же человек: он гораздо более опытен, понаторел в практических вопросах, преодолел робость перед женщинами и более чем преуспел на ниве «сердечных побед» в Германии (для последнего, впрочем, достаточно было располагать некоторым количеством еды). Но он все так же одинок, столь же трудно сходится с людьми, умудряется нередко попадать впросак «на ровном месте». И так же мечтает стать писателем, хотя в этом отношении его одолевают все большие сомнения.

Гельфанд принадлежал к поколению людей, родившихся и выросших при советской власти, искренне ей преданных и всерьез воспринимавших партийно-советскую риторику. Не просто воспринимавших — мысливших и говоривших стереотипами и словами, почерпнутыми из газетных передовиц и речей партийных лидеров: