идет ли речь о коррекции психического расстройства или проблемного игрового поведения. Стигма всегда подразумевает плохое отношение и отрицательные последствия, поэтому подвергающиеся стигматизации люди вынуждены разрабатывать копинг-стратегии для самозащиты. И, поскольку они плохо умеют справляться со стрессом, многие обращаются к игре – и проблемные игроки зачастую подтверждают стереотипы, связанные с игроманией. Возникает еще один замкнутый круг.

С учетом этой преамбулы неудивительно, что многие участники нашего исследования действительно страдают от психических расстройств. По степени выраженности их можно ранжировать от депрессивных симптомов до диагностируемых патологических состояний, включая посттравматическое стрессовое расстройство (ПТСР), большое депрессивное расстройство и биполярное расстройство. Зачастую эти расстройства и их последствия можно было отследить вплоть до детского возраста, однако они и теперь продолжают влиять на жизнь респондентов, в том числе на их решение играть. Среди патологических игроков, ставших участниками нашего исследования, ярко прослеживается тенденция, описанная в литературе по вопросам зависимости: игру используют как средство самолечения против депрессии и тревожности. Вспомним, что у этих состояний может быть собственная этиология. В дальнейшем их усугубляют стигма и негативные последствия патологического игрового поведения.

Лука, один из респондентов, рассказывает о стигматизации психических расстройств. Проблемы с психическим здоровьем у него начались, когда он работал парамедиком. Будучи травмированным в детстве высоким уровнем стресса, Лука так и не научился эффективно справляться со своими чувствами. В качестве парамедика он постоянно сталкивался со стрессовыми ситуациями, и у него началось ПТСР. Он страдал от кошмаров и воспоминаний, связанных с ситуациями на работе. Это было очень тяжело. Из-за расстройства руководители и коллеги относились к нему так, что Лука стал ощущать себя неполноценным, как если бы он не мог хорошо справляться со своей работой. Мы уже упоминали, что из-за стигмы человека могут считать некомпетентным.

Лука описывает свой опыт ПТСР:

В конце концов я пошел к семейному доктору и сказал: «Привет, чувак, мне тут снятся страшные сны». А он послал меня к психиатру, там все и выяснилось. Что касается ПТСР у городского парамедика, я бы сказал, что с некоторыми вещами просто не справляешься. Нам тогда об этом рассказывали, но, естественно, нужно было поддерживать порядок, и если ты не справлялся, то тебя считали слабаком.

Лука боялся, что его кошмары сочтут глупыми, а его самого – слабаком, раз он им поддается. Поэтому он далеко не сразу обратился к врачу. Нежелание искать помощи, вызванное стигмой, еще больше ухудшило его состояние.

Из-за неэффективной копинг-стратегии Лука испытывал смущение и стыд, а между тем ситуация с ПТСР ухудшалась. Стыд, в свою очередь, мешал ему признать факт болезни и обратиться к врачу. Помимо кошмаров, у него были и другие симптомы, в частности воспоминания, которые мешали ему выполнять ежедневные задачи. В конце концов ему пришлось выбрать другую работу, связанную с меньшим количеством стресса. Но пока Лука не нашел новое место, он страдал от тревожности, отягощенной страхом остаться без работы. Стрессовая ситуация (и возможность выиграть деньги, ценная в силу вероятной безработицы) подтолкнула его к игре.

Многие другие участники сообщают, что во взрослом возрасте у них была депрессия. Они описывают чувства никчемности, одиночества и скуки, восходящие к детскому опыту насилия и пренебрежения. Чтобы подавить их, респонденты использовали азартные игры и другие формы саморазрушения. Так, Джонатану диагностировали депрессию в старшей школе, и она сопровождает его на протяжении взрослой жизни. В интервью он объясняет:

С моей жизнью что-то не так – очень не так. Если случалось хоть что-то хорошее, оно всегда быстро заканчивалось. Будь то работа, отношения… это почти как… просто поверить невозможно. Если бы я был слабее, то покончил бы с собой много лет назад. Я серьезно. Что-то не так. И антидепрессанты мне не помогут. Я бы их никогда не стал принимать. Я читал о них жуткие истории.

Во взрослом возрасте Джонатан столкнулся с проблемами на работе и в личной жизни. Источником этих проблем была депрессия, которая, в свою очередь, объясняется стрессом и насилием, пережитым в детстве. Он привык чувствовать себя бесполезным и недостойным любви. Эти чувства продолжали присутствовать и во взрослой жизни, мешая ему и на работе, и в отношениях с близкими. Кроме того, в детстве у Джонатана не было возможности развить в себе умение справляться с негативными эмоциями. Тогда он был еще слишком маленьким и не понимал, что подвергается насилию и пренебрежению. Вместо этого он считал, что сам во всем виноват, привык презирать себя и ощущать собственную бесполезность. В итоге у него развилось большое депрессивное расстройство.

Взрослый Джонатан видит мир в черном цвете и поэтому считает, что его жизнь практически лишена смысла. Кроме того, он страдает от ошибочных представлений и социальных стигм, связанных с психическими заболеваниями. Из-за этих и других причин Джонатан отказывается принимать лекарства. Как и в случае с Лукой, его проблема усугубляется социальной стигмой. Поскольку он отказывается обращаться за лечением, ему приходится жить с депрессией и постоянно испытывать глубокое неудовлетворение собой и жизнью.

Анджела тоже ведет продолжительный бой с психическим расстройством. В интервью она признает, что пыталась принять свой стресс и надеялась на поддержку со стороны психиатра: «Я не рассказываю об этом [стрессе] никому, кроме терапевтов… даже мои дети не знают половины того, что происходит с тех пор, как родился второй ребенок, и мне пришлось с этим бороться». Анджела считает, что было бы эгоистично подключать семью к решению ее проблем с психическим здоровьем. Как и Лука, она оказалась в одиночестве перед лицом болезни и попыталась найти отдушину в игре.

Патологическое игровое поведение часто становится средством самолечения для таких людей, как Лука, Анджела и Джонатан. В игре они обнаруживают уникальный источник возбуждения и радости. Депрессия усугубляет эту проблему, потому что во время игры они испытывают хоть какие-то чувства. Поэтому они возвращаются снова и снова, несмотря на проигрыши и разрушительные последствия.

Некоторые участники нашего исследования страдают от биполярного расстройства, которое характеризуется чередованием маниакальной и депрессивной фаз. Для них игра становится средством борьбы с депрессией, а также способом слить избыточную энергию во время маниакального эпизода. Так, Питер играет, чтобы справиться с депрессивной фазой, и его поведение во многом напоминает поведение Анджелы и Джонатана. Как и другие люди, столкнувшиеся с депрессией, пациенты с биполярным расстройством ищут в игре возбуждение и приятное волнение, которое ненадолго заглушает депрессивные чувства.

Итак, люди с психическими расстройствами играют, чтобы заглушить ежедневный стресс и отвлечься от психических проблем – в особенности от депрессии и отсутствия эмоций.