Ландмейстер развернул на походном столе карту славянских земель.

— Сейчас мы находимся здесь! — уверенным жестом он указал на карту.

Волтинген намеревался прикинуть по карте: сколько времени потребуется, чтобы дойти до Велегоша, как полог походного шатра распахнулся — вошёл адъюнкт, молодой датчанин.

Он почтительно поклонился Хогерфесту, признавая его главой союзной группировки, а затем непосредственно гроссмейстеру.

— Говори, — дозволил Волтинген.

Адъюнкт немного замялся и, потупил очи долу, произнёс:

— Над селением дикарей кружится огромная птица серебряного цвета… Она поёт женским голосом… И передовые отряды сообщают, что птица та имеет женское лицо…

Ландмейстер и гроссмейстер многозначительно переглянулись.

— Где моя зрительная труба? — возопил Хогерфест, схватил устройство с походного стола и бросился прочь из шатра.

Волшебные, или зрительные, трубы появились на вооружении ордена во времена византийского похода. Они являли собой устройство из двух линз, закреплённых в длинной кожаной трубке. Поначалу это изобретение использовалось на потеху богатых, для того, чтобы воспользовавшись увеличительным эффектом, шпионить за обитателями соседних замков. Ландмейстер был первым, кто увидел в «волшебной» трубе практический эффект применения. И взял с собой один из экземпляров в византийский поход. Зрительная труба, так называл её ландмейстер, сослужила ордену весьма полезную службу. После чего Хогерфест практически не расставался в ней и брал устройство в деловые поездки, походы и даже на охоту.

Разгневанный Хогерфест плечом к плечу стоял с Волтингеном и разглядывал через зрительную трубу слободу славян и всё, что творится в небе над ней. Его взору предстала необычная птица с женским лицом. Птица пела, паря над слободой, до слуха ландмейстера доносилась мелодия, чем-то напоминавшая священный гимн, что исполняют магнификаты[79]хоры мальчиков в соборах, посвящённых Логосу.

— Ради всего святого, — возопил ландмейстер, пришедший в неописуемую ярость, — уничтожьте эту крылатую тварь!!!

— Позвольте мне взглянуть… — попросил гроссмейстер.

Хогерфест протянул ему трубу. Волтинген прильнул к ней правым глазом.

— Великий Логос! Глазам своим не верю — летающая женщина! Голова человека на теле птицы! Что за нечисть помогает дикарям?! — воскликнул он.

— Эта тварь, судя по-всему, одна из богинь здешних дикарей… — высказал предположение ландмейстер.

— Её следует уничтожить, дабы доказать — только Логос вечен!

Адъюнкт бросился исполнять его приказание, после чего механики взяли обстрел из катапульт чуть выше, целясь в птицу. Однако та ловко уворачивалась от каменных снарядов и пения не прекратила, тем самым, вселяя надежду в слобожан.

* * *

Яромир, наблюдая за тем, как враги из катапульт обстреливают родную слободу, взвыл подобно раненому зверю и приказал своим людям выступать. Он планировал нанести удар в тыл захватчиков. Со слободских стен разили врагов тучи стрел. Однако они были бессильны против каменных ядер и штурмовых башен.

Не успел Яромир сесть в седло, как перед ним появилось трое отлично экипированных пеших молодцов, вооружённых мечами и боевыми топорами на длинном, обшитом металлом древке.

— Воевода нас на подмогу прислал, — упредили вопрос Яромира новоявленные кметы. Тот смерил их придирчивым взором.

— Что-то не припомню вас в слободе… Но доспехи у вас отменные… Чай, княжьи будете?

— Княжьи! — подтвердил Сильнобог. — С дальней заставы мы…

— Князь нас вчерась поздно вечером с приказом прислал, оттого-то и не виделись… Ты почитай в лесу уже стоял… — поддакнул Яровит.

— Хорошо же живут княжьи дружинники! Древних богов почитаете… — заметил Яромир и запрыгнул в седло, ещё раз оглядев помощников с головы до ног. Лёгкие металлические нагрудники, надетые поверх добротных блестящих кольчуг, с выгравированной на них золочёной руной «Д», что являла собой знак Даждьбога, впечатлили сына воеводы. Так молодые ирийцы хотели отдать дань ирийцу, сгинувшему ныне прародителю западных славян.

— На жизнь не жалуемся! — усмехнувшись, ответил Семаргл. — И корни свои помним… Прародитель Даждьбог на нашей заставе в почёте… Хоть и почитали его в древности зело за левым берегом Альбы.

Тем временем Сирин парила над слободой, уворачиваясь от снарядов, пущенных саксонскими катапультами, и пела священные гимны, стараясь поддержать, таким образом, воинский дух бодричей.

— Каковы твои планы, командир? — поинтересовался Сильнобог у Яровита, когда тот уже был в седле.

— Напасть с тыла! — с горячностью ответил сын воеводы.

— Если позволишь: есть у саксонцев слабое местечко… — вымолвил Сильнобог.

Яровит удивлённо вскинул брови.

— Да мы успели, прежде чем прибыть под твою длань, побывать в разведке… — поддержал своего брата Яровит.

— Хорошо, ведите! Побьём саксонцев! Слава нашим богам! — взревел Яромир.

— Слава Сильнобогу, Яровиту и разведчику Семарглу! — неожиданно с жаром изрёк Семаргл.

Сыновья бога Агуни застыли в напряжении.

— Слава!!! — возопили кметы. — Слава Сильнобогу, Яровиту и разведчику Семарглу! Триглаву и его сыновьям — слава!!!

Сыны Агуни и божественный вестник-разведчик тотчас ощутили прилив Ваттена и ринулись в стан саксонцев.

Один из кметов произнёс молитву Яровиту:

— Яровит, небесный воитель, — бог наш, тот, который одевает муравою и леса листьями. В моей власти плоды нив и деревьев, приплод стад и всё, что служит на пользу человека. Всё это дарую чтущим меня и отнимаю у тех, которые отвращают от меня…

Отряд под покровом леса вышел в том месте, где его меньше всего ожидали враги — в хозяйственном обозе. Обезвредив вспомогательный отряд, они подожгли значительную часть саксонской провизии, тем самым, нанеся неприятелю значительный ущерб. После чего отряд Яромира совершил налёт на палатки лучников, стоявших особняком в лагере саксонцев. В результате налёта саксонцы потеряли большую часть снаряжения… Увы, но в стычке с врагом Яромир и почти все его люди погибли. Сын воеводы испустил последний вздох на руках Сильнобога, веря, что Магура поцелует его в уста, напоит сурьей из золотой чаши и вознесёт в Ирий.

Заградительный отряд, отозванный Колотом с Альбы, также выбрался из леса и нанёс удар по тылам противника. Но силы были не равными — стены слободы не выдержали обстрела из катапульт и напора штурмовых башен — саксонцы ворвались в город.

Сыны Агуни и Семаргл бесстрашно врубились в ряды врагов. Саксонцы невольно отступали под натиском трёх свирепых воинов вовсе не похожих на славянских кметов, облаченных в окровавленные доспехи. Топоры ирийцев метко разили врагов…