Фу.

И, конечно же, как и на всех остальных фотках, Гриффин несколько раз отмечен в комментариях.

– Оливия! – кричу я через весь магазин. Она быстро машет мне и тащит бедную миссис Таунсенд в теплицу.

Я жду сообщения от Гриффина, но он молчит.

Когда мы с Оливией выходим из магазина, мой телефон вибрирует. Я не намерена отвечать, но вдруг вижу, что это мама.

– Мам.

– Привет, Софи. – Ее голос прерывается.

Я плюхаюсь на ступеньки крыльца, и Оливия садится рядом.

– Что случилось? – шепчет она. Я держу телефон между нами так, чтобы она тоже слышала разговор.

– Сегодня был трудный день, – говорит мама. – Просто хочу, чтобы ты была в курсе, что́ у нас тут происходит.

Я еще даже не услышала, что случилось, но уже чувствую подступающую тошноту.

– Расскажи мне все.

Мама тяжело вздыхает.

– У Анны уровень насыщения кислородом в районе восьмидесяти. Это плохо.

– О господи! И что врачи собираются делать?

– Они собираются усыпить ее и перевести на искусственную вентиляцию легких. Ее маленькому организму нужно отдохнуть и набраться сил, и какое-то время за нее подышит аппарат.

Я невнятно вскрикиваю. Такое впечатление, что мне дали под дых.

– Софи, на самом деле все не так страшно, как кажется. Врачи считают, что, если дать ей какое-то время, с ней все будет в порядке. Будем надеяться, что она пробудет на аппарате день или два, а потом начнет дышать самостоятельно.

– Будем, – выдыхаю я. – Это лучшее, что они могут сказать? С ней будет все хорошо?

– Ну, прямо сейчас они не могут дать никаких гарантий, но уверены в том, что делают.

У меня в горле стоит комок.

– Как Марго?

Мама опять тяжело вздыхает, и я в страхе обнимаю себя руками.

– Я тебе говорила вчера, что она очень-очень слаба и у нее постоянно кружится голова. Она потеряла много крови при родах и не восстанавливается так, как должна. У нее очень низкий гемоглобин. Ей, наверное, потребуется переливание крови. Врачи сейчас у нее в палате, так что скоро мы узнаем, что они собираются делать.

Оливия сжимает мою руку. Мое сердце тяжело и гулко бьется.

– Мам, с ними все будет хорошо?

– Знаю, что причиняю тебе много боли сейчас, но, поверь мне, врачи заверили нас, что все эти вещи – не неожиданность. Все врачи знали, что через нечто подобное им обеим придется пройти, и вскоре, будем надеяться, их выпишут домой. Считай, что мы преодолеваем препятствие на пути.

Скорее, берем огромную высоту.

– Мне приехать? – спрашиваю я.

– Нет, дорогая, – отвечает мама. – Оставайся там, я буду звонить тебе и присылать фотографии. Когда Марго с малышкой будут дома, мы все приедем к вам. Сейчас тебе все равно нельзя увидеть Анну, а Марго нужно отдыхать.

– Ты будешь звонить мне и рассказывать обо всем, что происходит?

– Конечно, буду, – отвечает мама. – А, и, кстати, как мне ни жаль, но мы, скорее всего, не приедем на бабушкин день рождения. Просто не можем уехать отсюда, пока все не наладится.

– Как папа? Он писал мне несколько раз, но я ни разу с ним не разговаривала.

Мама фыркает.

– Он потерял голову. Ему ненавистна мысль, что он не может ничего сделать. – Ее голос падает до шепота. – Отец Брэда пытается продать ему страховку.

Не могу не улыбнуться, представив, как папа сидит, кое-как устроившись, в неудобном больничном кресле, а отец Брэда гундосит и гундосит над ним.

– Значит, он отвратительно себя чувствует.

– Ну да. Я сообщу тебе о Марго. Не волнуйся, ладно?

– Ладно.

Я кладу трубку, и Оливия обнимает меня, а потом помогает встать.

– Пойдем к бабушке. У тебя скоро начнется свидание.

То, что у меня сегодня вечером свидание, совершенно вылетело из моей головы. Я не могу на него пойти. Я поеду в больницу к Марго и Анне.

* * *

Я кидаю вещи в сумку в комнате наверху. Слышу, что внизу, как и накануне, собрались почти все мои родственники, они смеются и болтают. Не могу это слышать.

На экране высвечивается «мама», и я хватаю телефон.

– Привет!

– Привет, дорогая!

– Как дела?

– Врачи считают, что несколько доз крови помогут Марго восстановиться. И хотя мне не хотелось бы, чтобы ей делали переливание, я все же рада, что врачи могут что-то сделать, чтобы ей стало лучше.

– Мне не нравится эта идея. Такое чувство, что все вокруг рушится.

– Это лишь очередное препятствие на нашем пути. Буду держать тебя в курсе. Как ни пугающе это звучит, но сделать переливание крови недолго. Анна отдыхает хорошо. Врачи проверят уровень насыщения кислородом утром. Завтра все будет лучше.

Мы еще несколько минут разговариваем, потом она кладет трубку. Я не собираюсь ждать завтра.

Копаюсь под кроватью, когда вдруг слышу знакомый стук баскетбольного мяча у соседнего дома. Подкрадываюсь к окну и вижу, что Уэс стоит на подъездной дорожке к дому. Он одет в джинсы и худи и выглядит просто здорово. Он не бросает мяч, а просто бьет по нему, глядя на дорогу.

Что он там высматривает?

Как ни стараюсь, но дальше десяти футов я ничего не вижу. Сдаюсь и уже собираюсь вернуться к своему занятию, как вдруг на дорожку заезжает машина.

Уэс подходит к окну со стороны водителя и наклоняется. Я вижу, с кем он разговаривает, и меня это убивает. Так он стоит несколько минут, потом выпрямляется и идет на пассажирское место. Перед тем как сесть в машину, Уэс бросает взгляд на мое окно. Я падаю на пол.

Медленно считаю до десяти. Потом приподнимаюсь, но только чтобы глянуть в окно. С секунду я вижу водителя, а потом они уезжают.

Это Лаура.

Я соскальзываю вниз и прислоняюсь к стене под окном. Он уехал с Лаурой.

– Софи! – кричит Оливия, заглядывая в комнату. – Без десяти четыре! Ты собираешься спускаться вниз?

Я делаю неимоверное усилие, чтобы подняться с пола.

– Я больше не могу. Я уезжаю к Марго и Анне.

Оливия смотрит на мою сумку.

– Мне поехать с тобой?

– Нет, я могу пробыть там до конца каникул. Я еще не решила.

Собираю все свои вещи с пола и кидаю их в сумку.

– Ладно. Ты собираешься сказать семье? Или так и уедешь, не попрощавшись?

Слышу, каким тоном она это говорит. Она считает, что я веду себя грубо, отстраненно и прочее, но мне сейчас хочется просто быть с моими родителями, Марго и Анной.