Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Долго не решаюсь позвонить маме бывшей ученице, каждый вечер мучительно терзаю телефон и откладываю в сторону. Наконец решительно набираю номер.
– Здравствуйте, – голос дрожит и срывается. – Это я, Арина Романовна.
– Кто? – настороженно переспрашивает мама Насти.
– Арина Романовна, я учила вашу дочь в первом классе.
Молчание на другом конце трубки убивает, душа ухает в пятки. «А чего ты хотела? – спрашивает ехидный внутренний голос. – Для всех ты преступница, из-за которой погиб человек».
Но родительница не отключается, я слышу ее дыхание в трубке, это уже хороший знак.
– Да, я вас помню, Арина Романовна, – отвечает наконец она. – Вам что-то от меня нужно?
– Простите, простите…
– За что вы извиняетесь? Моей дочери вы ничего плохого не сделали, да и остальным детям тоже. Класс вспоминает вас теплом. До нас доходили странные слухи, но никто не поверил, что вы на такое способны.
– Спасибо большое! – я всхлипываю, а из горла вырываются рыдания. – Простите, я не могу…
Жму на красную кнопку. Я, действительно, не могу говорить. Горло сдавлено спазмом. За пять лет человеческое участие получала так редко и такими маленькими порциями, что неожиданно растрогалась до боли в сердце.
Утыкаю лицо в кухонное полотенце и плачу уже в голос, навзрыд. На телефонный звонок реагирую не сразу. Вдруг слышу посторонний звук и оглядываюсь, только потом хватаю трубку.
– Арина Романовна, не отчаивайтесь вы так! В жизни всякое бывает, – говорит мама Насти. – Я сейчас в торговом центре на Смоленской улице. Приезжайте, выпьем по чашечке кофе, поболтаем как в старые времена.
И я срываюсь с места. С председательницей родительского комитета мы нашли общий язык. Она помогала мне с малышами, организовывала экскурсии и походы, руководила твердой рукой родителями.
Мы встретились как старые приятельницы. Елена Ивановна была все такой же живой и улыбчивой женщиной. Доброта так и светилась в ее глазах.
– Арина Романовна, как вы похудели! – вскрикивает она и крепко обнимает меня. – Совсем на девчонку похожи стали. Вас там плохо кормили?
– Все нормально, – только и могу выдавить я, комок встал посередине горла.
Мы купили кофе и заговорили о пустяках, старательно обходя тему аварии и моего заключения. Елена Ивановна рассказывала о моих первоклашках, которые уже перешли в шестой класс, я тихо вытирала салфеткой слезы. Мои первые и последние ученики, моя мечта, которая закончилась, даже не начав осуществляться.
– Ну ладно, ладно! Что ты! Не плачь! – гладит меня по плечу родительница. – А теперь рассказывай, что за новая беда приключилась.
Я начинаю медленно говорить о болезни мамы, Елена Ивановна слушает, кивает, но смотрит куда-то за мою спину.
– Подожди, Арина! – внезапно обрывает меня на полуслове. – Оглянись, это не тот молодой человек, который часто приходил к тебе в школу.
Я медленно поворачиваюсь: через столик от нас сидит Матвей с ослепительной красавицей.
Давно не видела бывшего жениха таким сияющим. Он что-то рассказывает собеседнице, та улыбается уголками губ и черпает ложечкой молочную пенку из высокого стакана. Вот Матвей протягивает руку и поправляет прядку волос, падающую на щеку девушки, она встряхивает головой.
От растерянности я дергаю рукой и чуть не опрокидываю свой кофе на пол. Елена Ивановна успевает подхватить чашку.
– Д-да, это он.
Больше не знаю, что сказать, сама не понимаю, почему превратилась в статую. Да, мы с Матвеем переживаем трудный период, но он клялся, что все годы хранил мне верность, за что я ему очень благодарна. А сейчас я вижу совершенно другое.
«Получается, все его слова – ложь? От начала до конца ложь?» – рвется из груди стон.
– Это он врач?
– Д-да.
– И он положил вашу маму в частную клинику?
– Д-да. Я хочу показать ее другому врачу, потому и обратилась к вам за помощью.
– Гаденыш! – едва слышно произносит Елена Ивановна и вдруг резко встает.
– Вы куда?
– Закажу кофе погорячее.
– З-зачем?
Догадка пронзает мозг, тоже вскакиваю, но застываю: красавица поднимает голову и в упор смотрит на меня. Что-то знакомое чудится в ее облике. Где-то я уже видела это надменное лицо, пухлые губы, высокие скулы.
Неужели это…
– Какого лешего!
Вздрагиваю от крика, встряхиваюсь, перевожу взгляд. Матвей прыгает на месте и бьет себя по бедрам. Он все еще стоит ко мне спиной.
– Ох, простите! Какая я неловкая! Простите!
Елена Ивановна широко улыбается и разводит руки. Кажется, ей нисколько не стыдно. Красавица протягивает Матвею салфетки.
– Сядь, не истери! – приказывает она.
Но остановить разбушевавшегося Матвея невозможно, он бросается на родительницу.
– Вам смешно? Да я вас засужу!
– Пожалуйста, – Елена Ивановна протягивает ему визитку.
Она разворачивается и идет к нашему столику. Бывший следит за ней взглядом, замечает меня. Его лицо вытягивается.
– Ты? – он прыжком подлетает ко мне, и столько ненависти в его глазах, что я подаюсь назад. – Как ты посмела? Сядешь за хулиганство!
– Молодой человек, вам сперма в башку стрельнула? – ехидно спрашивает Елена Ивановна, потом лезет в сумочку и вытаскивает еще один квадратик картона. – А это мой адвокат. Свяжитесь с ним.
Она берет меня за локоть и тянет вон из кафе. Я не сопротивляюсь, в голове молочная каша из мыслей, они, как манка, сбиваются в комочки, бурлят пеной и вот-вот перельются через край.
– Елена Ивановна, как же так? – наконец разлепляю губы я. – Мы же хотели пожениться. Столько лет вместе!
– Настоящая любовь проверяется временем и расстоянием. Твой жених не выдержал испытание. А девица тебе знакома? Может, и ей надо было наращенные космы выдернуть?
– А они наращенные?
– Даже не сомневаюсь. Так, забудем о придурке, давай обсудим положение твоей мамы.
– Вы согласны помочь?
– С удовольствием поставлю этого говнюка на место.
Елена Ивановна садится за руль своей машины и хлопает по соседнему креслу, я плюхаюсь на
