Форменный сюртук, карточка, а главное, убедительная речь «агента» полностью успокоили старика.

Поэтому, когда самый крупный из вошедших ткнул ему в зубы «наган» и приказал молчать, старик опешил, но рука машинально потянулась к свистку, который всегда висел на груди. Однако моментальный удар в лицо перекинул его через прилавок, который защитил его от взрывной волны и огня…

— По правде сказать, — прокряхтел озадаченно Тартищев и с укором посмотрел на своего лучшего агента, — если б я не знал, что ты здесь ни при чем, подумал бы, что именно ты ограбил магазин. Слишком уж приметы сходятся. Небольшого роста, чернявый…

Уж не старый ли это наш знакомец Изя Фейгин? И не таким ли способом господа заговорщики решили пополнить свою кассу?

— Не думаю, — покачал головой Вавилов, — слишком рискованно. Карточка пропала в цирке, и они понимают, что первым делом мы будем шерстить людей из цирка. Я тут кое-что уже просмотрел. Наиболее подозрительны венгр Стефан Калош, Надежда Рябцева, кассирша, и борец Эдвард Лойс. Он от кассирши ни на шаг не отходит. То ли любовь у них, то ли что-то другое.

— Борец, говоришь? — потер затылок Тартищев. — Здоровый?

— Здоровый! В тяжелом весе выступает. И на чемпионате пока без поражений идет.

— Они что, все вместе держатся?

— В цирке они появились каждый сам по себе.

Сначала Лойс. Он приехал в Североеланск с группой борцов из Киева, где они выступали в местном цирке.

Затем появилась кассирша. По паспорту она мещанка из Саратова. Похоже, что больна чахоткой, но это тщательно от всех скрывается. Калош прибыл совсем недавно, месяца полтора назад в компании с наездницей Ритой Адамини из Екатеринбурга, где они весьма успешно гастролировали. Рита дружит с Надеждой, поэтому Калош приближен к кассирше, к которой в цирке относятся настороженно, но ссориться боятся. По слухам, хозяин цирка спит с ней. Бр-р! — Иван передернул плечами. — Не знаю, что он нашел в этой драной кошке, да еще рыжей в придачу!

— Рыжей? — удивился Тартищев и окинул Вавилова задумчивым взглядом. — А этот самый Лойс тоже, что ли, спит с ней?

— Да ну их в пим дырявый[45], — махнул рукой Вавилов, — в таких подробностях я не разбирался. Думаю, это не столь важно. Главное, что эта дамочка выстроила их в колонну по одному и они готовы на все, что она им прикажет.

— Ты думаешь? — глубокомысленно заметил Тартищев и покосился на окна. — Алешка где-то запропал. Отправился к своей бывшей хозяйке прояснить кое-какие обстоятельства и, видно, до сих пор проясняет. Голову бы только не потерял.

— Не потеряет, — ухмыльнулся Вавилов, — парень он молодой, здоровый, красивый. Может, попробовать подослать его к Рябцевой?

— А знаешь, это идея, — радостно встрепенулся Тартищев, — и я даже придумал, как его синяки на благое дело использовать.

Некоторое время, склонив головы друг к другу, они тихо совещались, потом Тартищев одобрительно хлопнул Вавилова по плечу:

— Думаю, она ничего не заподозрит! А Алешке внушим, чтобы стонал более убедительно.

Он потянулся к сейфу, вытащил початую бутылку казенки и усмехнулся:

— Вот уже который раз зарекаюсь заканчивать день выпивкой, — он подмигнул Вавилову, — но господь простит сие прегрешение, и как ты думаешь, почему?

Иван недоуменно пожал плечами, полагая, что лучше промолчать. В правилах начальства было задавать каверзные, с тайным смыслом вопросы. Тартищев обычно отвечал на них сам и очень веселился, когда подчиненные мешкали с ответом. Предоставив ему это удовольствие, Вавилов проследил взглядом за тем, как водка заполняет собой граненые стопки, и поднял глаза на Тартищева. Тот взял одну из них в руки, вторую подал Вавилову.

Выпив водку, Тартищев смачно крякнул, приложился носом к бублику и наконец пояснил:

— Я ведь против своего слова не иду, а водки выпил потому, что вот-вот новый день начнется, а вчерашний уже два часа как за бортом остался. — И он показал Ивану свой брегет, стрелки которого отмеряли третий час ночи. И опять посмотрел на окна. — Нет, все-таки следует проверить, куда Алексей подевался.

Дело в том…

Быстро и эмоционально он объяснил Ивану, по какой причине Алексей отправился в столь поздний час с визитом к своей бывшей хозяйке.

— Я съезжу. — Иван поднялся на ноги.

— Погоди, — Тартищев махнул рукой, — вместе поедем. Так надежнее будет. Кто его знает, что там случилось?

Он плеснул в ладонь водки и быстро протер ею голову.

Вавилов вытаращил глаза от изумления.

Тартищев расхохотался:

— Ты что, голубь? Не знаешь разве, что от этого чуб богаче растет и мозги резвее работают? Первейшее средство. Я, к примеру, голову не успеваю брить. Волос у меня жесткий, никакие расчески не берут, потому с малолетства наголо меня стригли, иначе только конским гребнем мою гриву и расчесывать. Правда, до сих пор не знаю, они от водки так растут или все ж наследство батино?

Они вышли из кабинета. Иван спустился вниз, а Тартищев остался наверху, чтобы опечатать свой кабинет. Это он исправно проделывал каждый день, вернее, каждую ночь, согласно инструкции департамента полиции, единственной, которую еще ни разу не нарушил.

Дежурный унтер-офицер при виде Тартищева взял под козырек:

— Спокойной ночи, ваше высокоблагородие!

Федор Михайлович усмехнулся.

— Твоими бы устами… — И замолчал на полуслове. Дверь в вестибюль управления открылась, и на пороге возник Алексей Поляков собственной персоной. — Где тебя носит? — произнес Тартищев сердито, но, разглядев его перевязанную руку, озадаченно покачал головой и посмотрел на Вавилова:

— Что я тебе говорил?

— Ничего особенного, — показал в улыбке зубы Вавилов, — еще, видно, не все пинки на заднице собрал. А шрамы, они мужика украшают. Главное, чтоб на тех местах были, которые дамам не зазорно показывать.

— Ну что вы, право? — насупился Алексей. — Все вам шуточки. А я чуть всю физиономию о крыжовник не ободрал, пока с лестницы летел.

— Успокойся, летун, шрам на роже мужикам всего дороже, — усмехнулся Тартищев, — давай поднимемся наверх, и там все подробно изложишь. — Он поднял ногу на первую ступеньку, но, видно, передумал, потому что развернулся и махнул рукой:

— Поехали ко мне!

— Я, вероятно, всего минут на десять опоздал. — Алексей отхлебнул чай из чашки и нацепил на вилку пластик ветчины. Быстро отправил его в рот и пояснил:

— С обеда ничего не ел.

— А кто тебе мешал, голубь мой, поесть как следует? — поинтересовался Федор Михайлович. — Нет, побежал искать приключений на свою голову. Так что прекрати тянуть купца за яйца! Говори, что узнал!