Во время вторжения полиции на вилле никого не оказалось. Выяснилось, что источником криков была ручная обезьяна, находившаяся на вилле в момент выстрелов, прозвучавших там немногим раньше. В доме царил полный беспорядок, свидетельствующий о спешном обыске. Предполагается, что взломщики скрылись при звуках приближающейся полиции…

Два газетных снимка изображали обстановку на вилле: на одном — большая роскошная комната с выходом к бассейну и сад. На втором снимке — сидящая на комоде напуганная обезьянка с выражением ужаса на мордочке. Позади нее я вдруг рассмотрел прислоненную к стене роскошную рамку, в которой большими буквами написано стихотворение на английском. Большинство слов можно было разобрать. Я приблизил лицо.

Have Come, Am Here

I will break God’s seamless skull,

And I will break His kissless mouth,

O I’ll break out of His faultless shell

And fall me upon Eve’s gold mouth.

Jose Garcia Villa

Это он! Фурукава — это Юки! Стихотворение Хосе Гарсия Вилия! Это он!

Мне больше не нужно доказательств. У какого еще бизнесмена или японского бандита будет храниться стихотворение Вилии в спальне? Это он!

Я звоню редактору газеты в Маниле. Говорю, что я — профессор Токийского университета, проводящий исследование о якудза, и что мое исследование оплачивают специальный исследовательский фонд академического фонда «Тойота», Тель-Авивский университет и т. д. Говорю, что у меня есть рекомендации от такого-то и такого-то японских профессоров и т. д. и т. п. Рассказываю ему о других областях своей исследовательской деятельности. Другими словами, даю все данные. Я говорю ему: «Согласно статье, ваш представитель, занимающийся якудза, прибыл в Токио на прошлой неделе. Я прошу дать мне возможность встретиться с ним. Я могу помочь вам, мне есть что предложить в обмен на вашу информацию. Да, меня особенно интересует Фурукава. Как зовут вашего агента в Токио? Бейнбедино Аройо? Большое спасибо. Такой-то и такой-то номер телефона, спасибо, вам не нужно ничего обещать. Я очень вам благодарен, да, да, я знаю, что вы не можете ничего обещать, я к этому привык».

Я встречаюсь с одетым с иголочки Бейнбедино Аройо в кафе «Ла Миль» на Синдзюку и почти сразу же предлагаю ему сделку — взамен на обширную информацию о якудза, кроме самой секретной, из моего исследования я прошу дать мне всю имеющуюся у них информацию о Фурукаве. Имена обеих сторон ни в коем случае не будут разглашаться.

Аройо просит два дня, чтобы получить разрешение у вышестоящих инстанций, и мы договариваемся о встрече в том же месте.

Встречаюсь с Аройо через два дня. Он очень дружественно настроен, говорит, что наслышан обо мне из «надежных источников» и что он восхищен моей смелостью, широтой моих познаний и т. д. и т. п. Говорит, что редактор газеты будет очень рад, если мы обменяемся информацией, но он не уверен, что располагает всей необходимой информацией о Фурукаве. «Мир якудза, — говорит он, — как вам наверняка известно, довольно скользкий, и якудза сегодня здесь, а завтра где-нибудь в Маниле, Сан-Паулу или Бангкоке».

— Да, да, я в курсе, так что же вам известно о Фурукаве? — спрашиваю я.

Годы терпения, которым я учился у монахов, у людей из якудза, у лавочников, у клерков, у друзей, улетучились, будто их и не было.

Я спрашиваю его:

— Что вам известно о Фурукаве? Конечно, конечно, у вас будет право на публикацию всего материала, только, пожалуйста, расскажите мне, что вам о нем известно!

Аройо неуверенно говорит:

— Мы располагаем обрывками информации из разных источников. Люди из Ямада-гуми собирались убить Фурукаву, они узнали в нем человека, который около десяти лет назад убил, по их словам, человека из Ямада-гуми на одной из ваших площадей в Токио. Судя по всему, тогда его звали по-другому.

— Юки, Мурата Юкихира.

— Может быть. По всей видимости, он преследуется и другой группировкой…

— Кёкусин-кай.

— Может быть. Также он замешан в истории с предательством. Из-за связей, которые были у него в последнее время со «Змеиной головой», китайцами, которые являются врагами якудза в Японии и на Филиппинах. Уже достаточно долгое время идет война за территорию между «Змеиной головой» и Кикуто-гуми в нескольких областях Юго-Восточной Азии. Но что касается его причастности к этому, то здесь мы располагаем очень противоречивой информацией.

— То есть?

— Источники — секретные, конечно, — сообщают, что этот человек, по-видимому, неоднократно менял имена за последние годы. Согласно этим источникам, он стал одиноким волком и больше не относится ни к одной семье в Японии, а японцы этого не любят. Ему удается скрывать свои связи с преступным миром: он выступает под видом преуспевающего бизнесмена. Сферы его интересов очень разнообразны. Финансы, импорт-экспорт и, возможно, сделки с оружием. Из-за пластических операций и смены имен этот человек потерялся сам в себе. И за всей его деятельностью стоит сильная женщина, сделавшая много пластических операций и тоже неоднократно менявшая свои имена. Она тоже, по всей видимости, уже сама себя не узнает. Женщина сильная, резкая и немного одержимая. Может быть, из-за многолетнего употребления кокаина. Человек, который видел ее, сказал, что она очень тощая, и если она и обладала красотой в прошлом, то от нее ничего не осталось. Поговаривают и о шумных ссорах, которые происходят между ними в последнее время.

Секретные источники сообщают, что он мало ездит в другие страны. За последние три года он один раз ездил в Лаос, два раза в Японию, два раза в Гонконг и три раза в Сан-Паулу. С ним работают трое телохранителей из числа бразильцев с японскими корнями, но это не кажется нам веской причиной для его поездок в Бразилию.

Кроме того, он любит стихи и, судя по всему, располагает большой коллекцией стихов Хосе Гарсия Вилия. Это, с одной стороны, удивляет нас, с другой — нам льстит, что иностранец так любит стихи Хосе Гарсия Вилии. Особенно когда речь идет о настоящем преступнике. Вы можете это объяснить?

— Нет, а вы можете хоть что-то объяснить?

Мы соглашаемся, что в подобной ситуации сложно что-либо объяснить.

Во время последующих встреч я рассказываю ему о якудза. Я не раскрываю ему ни одного секрета, ведь из истории с дочерью Окавы я извлек хороший урок. При тщательной работе Аройо мог бы найти эту информацию в открытых источниках, но я все равно ощущаю горечь у себя во рту, рассказывая о своих приятелях.

Наступает лето.

Спортплощадка

За забором.

Я один.

Цветок

Я трогаю,

Но не срываю.

Назад в камеру.

(Из тюремных стихов члена якудза по имени Кен-ичи Фукуока)

Это письмо было передано мне подругой Тецуя Миоко.