Наконец Город может вздохнуть с облегчением. Полиция схватила убийцу. Чтобы ослабить давление, запустить процесс обработки общественного мнения и создания презумпции виновности, полицейские, как обычно, подключают прессу. Пара утечек тут и там, и сразу появляются камеры, показывающие человека, которого все заждались. Журналисты послушно отрабатывают свой хлеб, и Арча Свэнгера уже можно считать осужденным.

Зачем вообще нужен суд? Если копы не могут добиться осуждения, представив улики, они используют прессу, чтобы добиться осуждения, просто выразив подозрение.

Я много времени провожу в месте, которое официально и одновременно любовно именуется Старым судом. Это величественное здание, возведенное на рубеже веков, с большими готическими колоннами и высокими потолками, широкими мраморными коридорами, украшенными бюстами и портретами почивших в бозе судей, извилистыми лестницами и четырьмя этажами кабинетов и залов судебных заседаний. Обычно тут полно народа – юристов, ведущих дела; участников процесса, ищущих нужный зал; родственников обвиняемых по уголовным делам, боязливо блуждающих по коридорам; потенциальных присяжных заседателей с повестками в руках; копов, ожидающих своей очереди дать показания. В нашем Городе трудятся пять тысяч юристов, и порой кажется, что все они снуют по Старому суду.

Однажды утром после очередного слушания ко мне подошел человек, чье лицо мне показалось смутно знакомым, и, зашагав рядом, спросил:

– Эй, Радд, найдется минутка?

Мне не понравился ни его вид, ни тон, ни обращение. Почему бы для начала не сказать «мистер Радд»? Я продолжаю свой путь, но он не отстает.

– Мы знакомы? – спрашиваю я.

– Это не важно. Надо кое-что обсудить.

Не останавливаясь, бросаю на него взгляд. Плохой костюм, темно-бордовая рубашка, жуткий галстук, на лице несколько небольших шрамов, какие обычно оставляют кулаки и пивные бутылки.

– Надо же! – говорю я с вызовом.

– Надо поговорить о Линке.

Разум мне подсказывает, что лучше не останавливаться, но ноги просто не слушаются. К горлу подступает тошнота, а сердце бешено колотится. Я смотрю на бандита и говорю:

– Вот как? И где же Линк сегодня?

С момента его побега из камеры смертников прошло два месяца, и с тех пор мы не общались. Хотя я и не ждал от него вестей, но почему-то не сильно удивлен. Испуган – возможно, но точно не шокирован. Мы отходим в сторону, чтобы нам никто не мешал. Бандит сообщает, что его зовут Фэнго, и вероятность, что именно это имя указано в его свидетельстве о рождении, вряд ли превышает десять процентов.

Мы разговариваем в углу коридора тихими голосами, едва шевеля губами, и я стою спиной к стене, чтобы держать его ноги в поле зрения.

– У Линка сейчас непростые времена, – говорит Фэнго. – С деньгами туго, то есть туго всерьез, потому что копы следят за всеми, кто может быть связан с бизнесом. Следят за сыном, за нашими людьми, за мной, за всеми. Если я куплю сегодня билет на самолет до Майами, то копам сразу станет об этом известно. Как в удавке, понимаешь?

Хотя мне и не очень понятно, я киваю.

– Как бы то ни было, – продолжает он, – Линк считает, что ты ему должен. Он заплатил тебе кучу денег, ничего не получил взамен, считай, ты его кинул, так что теперь Линк хочет получить возмещение.

Я притворно смеюсь, как будто он меня сильно рассмешил. Хотя это действительно смехотворно – клиент хочет вернуть свои деньги после завершения дела. Но Фэнго моего веселья не разделяет.

– Это смешно! – говорю я. – И сколько же он хочет вернуть?

– Все. Сто штук баксов. Наличными.

– Понятно. Значит, всю работу я проделал бесплатно, так, что ли, Фэнго?

– Линк говорит, что работу ты провалил. Толку ноль. Он тебя нанял, потому что ты ушлый парень и должен был снять его с крючка. Но он этого не дождался, ему впаяли по полной. Он считает, это твоя вина, так что верни деньги.

– Ему впаяли по полной, потому что он убил судью. Как ни странно, но, когда такое происходит, хоть и весьма редко, другие судьи воспринимают это очень болезненно. Я предупреждал об этом Линка перед тем, как он меня нанял. Я даже оформил все в письменном виде. Я говорил ему, что это дело очень трудно выиграть, поскольку у обвинения полно бесспорных доказательств его вины. Да, он заплатил мне наличными, но я все отразил в отчетности и около трети перечислил дяде Сэму в виде налогов, а остальное уже давно потратил. Так что Линку, увы, мне отдать нечего.

К нам приближается Напарник, и я ему киваю. Фэнго тоже видит его, узнает и говорит:

– У тебя всего один питбуль, Радд, а у Линка их много. У тебя тридцать дней, чтобы собрать деньги. Я еще вернусь.

Он поворачивается и, проходя мимо Напарника, намеренно задевает его плечом. Тот может запросто свернуть ему шею прямо сейчас, но я жестом приказываю ему сохранять спокойствие. Нет никакого смысла устраивать кулачные бои в Старом суде, хотя и тут они случаются.

Правда, их участниками в основном являются адвокаты, сводящие друг с другом счеты.

Вскоре после того, как Тадео прославился убийством рефери, мне стали поступать предложения от врачей, желавших поучаствовать в шоу в качестве экспертов со стороны защиты. Всего их оказалось четверо, все с медицинскими степенями, впечатляющими резюме и опытом выступлений в зале суда перед присяжными. Они прочитали о случившемся, посмотрели видео и, по сути, предлагали одно и то же заключение, а именно: когда Тадео напал на ринге на Шона Кинга, он с юридической точки зрения был невменяем. Он не отличал добро от зла и не отдавал отчета в своих действиях.

«Невменяемость» – это юридический, а не медицинский термин. Я встретился с каждым из четырех кандидатов, навел о них справки, поговорил с другими адвокатами, которые пользовались их услугами, и остановил выбор на докторе Теслмане, живущем в Сан-Франциско. За двадцать тысяч долларов плюс накладные расходы он готов был свидетельствовать в пользу Тадео и оказать нужное влияние на присяжных. Хотя встретиться с Тадео ему еще только предстоит, он уже убежден в правильности своего заключения.

Правда может быть дорогим удовольствием, особенно когда ее излагают эксперты. Наша система наводнена «экспертами», которые никак себя не проявили ни в преподавании, ни в исследовательской работе, ни в написании научных трудов. Вместо этого они, словно наемники, бороздят просторы страны и дают нужные показания за солидный гонорар. Возьмите любой вопрос, или набор фактов, или таинственную причину, или необъяснимый результат – не важно что, – и к вашим услугам целая толпа специалистов с ученой степенью, которые предлагают самые невероятные теории на любой вкус. Они себя рекламируют. Предлагают услуги. Отслеживают судебные процессы. Посещают конференции, на которые съезжаются адвокаты, чтобы выпить и обменяться опытом. Хвастаются тем, что сумели добиться вынесения «своих вердиктов».