Несмотря на сложные взаимоотношения между собой, замковые слуги оставались сплоченной группой, старавшейся не выносить внутренние конфликты на суд господ.

– Может, попробуете его отговорить, девочки? – робко спросила Симара.

Пина горько усмехнулась.

– Будет он нас слушать.

– Еще и самим попадет, – поддержала Тиули и решительно добавила: – Если Гатомо кого-то послушает, то только Сайо.

– Захочет ли она заступаться за слугу? – с сомнением покачала головой Пина.

– Попробовать можно, – проговорила Симара и улыбнулась. – За это она палками не накажет.

– Вот и попробуй, – предложила Пина.

– Только поторопись, пожалуйста, – всхлипнула Тиули. – Парня жалко.

Служанка задумалась. Вспомнила, как изможденного и больного Алекса принесли в дом на озере. Как покойная госпожа Гатомо отдала ему драгоценный бальзам, как сама Сайо послала ее на конюшню лечить его после жестокого наказания палками.

– Как только госпожа придет, вы потихоньку оставьте нас, – решила Симара. – Попробую я с ней поговорить.

Сайо вбежала в комнату в отличном настроении. Служанки прилежно орудовали нитками, обшивая края новой простыни.

– Симара! Завтра едем в город! За покупками!

– Ой, Сайо-ли, – встрепенулась Пина. – Я пойду к Чжанчолу, нитки кончились.

– Скорее только! – махнула рукой девочка.

Едва затих дробный стук ее ног на лестнице, как всплеснула руками Тиули.

– Утюг совсем остыл! Побегу греть.

Воспитанница рыцаря вопросительно посмотрела на Симару.

– И что это значит? Они ведь не просто так ушли?

Служанка отложила в сторону шитье и низко поклонилась.

– От твоего взгляда ничего не спрячешь, госпожа.

– Не хотят ехать в Канаго-сегу? – догадалась Сайо.

– Разве не господин выбирает путь слуги! – вскинула брови Симара. – Никто из нас не посмеет ослушаться приказа нашего благодетеля и господина Гатомо-сея.

– Тогда в чем дело? – растерялась девочка. – Я же чувствую, ты хочешь за них просить.

– Не за них, Сайо-ли, – служанка поклонилась еще раз. – За парня по имени Алекс.

– А что с Алексом? – Сайо присела на стул, не глядя на служанку.

– Господин Мирамо-сей просит его голову у нашего господина Гатомо.

– Что? – резко обернулась девочка. – Как это «просит голову»?

– Мирамо-сей считает, что Алекс нанес ему оскорбление, которое можно смыть только кровью! – патетически прошептала Симара.

Сайо встала со стула, подошла к окну.

– Только ты, Сайо-ли, можешь спасти жизнь парню! Мы все тебя просим…

– И ты?

– Прости смелость мою, уважаемая госпожа, – Симара низко поклонилась. – Но разве Алекс виноват, что сын господина Мирамо-сея…

– Довольно! – остановила ее девочка. – Я попробую.

И, пройдя мимо застывшей в поклоне служанки, скрылась за дверью. Симара выпрямилась. Она никак не ожидала, что юная госпожа столь близко к сердцу примет их просьбу.

– Ты что-то забыла, Сайо-ли? – удивился рыцарь, вновь увидев воспитанницу.

– Это по поводу моей поездки в Канаго-сегу. Я прошу выслушать меня.

– Садись, – заинтригованно пригласил опекун.

– Дорога дальняя, и одной Симаре будет тяжело. Не будет ли лучше взять ей в помощь мужчину? Подать, принести вещи. Куда-то сходить.

– Ты говоришь о ком-то конкретно? – догадался рыцарь.

– Да, Гатомо-сей. Об Алексе.

– Почему о нем? – нахмурился рыцарь.

– Он молод. У него здесь никого нет. Он толком ничего не умеет делать. В замке Алекс бесполезен. Наделить его землей тоже бессмысленно. Он не может ее обрабатывать. Но главная причина не в этом.

– В чем же?

– Чжанчол мне говорил, что Алекс хорошо считает, и он хотел научиться читать. Я попытаюсь за дорогу обучить его. В Канаго-сегу мне понадобится грамотный слуга, мой господин.

Рыцарь с грустной улыбкой смотрел на воспитанницу.

– Ты умная девочка, Сайо-ли. Какой же женщиной ты станешь! Я тебя выслушал. Теперь иди. Я подумаю.

После ужина, прошедшего в тягостном молчании, Гатомо пригласил Мирамо к себе в кабинет. Служанки зажгли светильники и бесшумно удалились.

– Ты по-прежнему хочешь убить Алекса?

– Больше всего на свете! – горячо вскричал старший соратник. – Моя поруганная честь истекает кровью.

– Красиво сказано, – похвалил его рыцарь. – А если я скажу будущему управителю Кауцо-фами, что он больше никогда не увидит Алекса и не услышит о нем? Если этот простолюдин исчезнет из его жизни, его честь успокоится?

Прежде чем Мирамо успел открыть рот, господин развел руками:

– Конечно, если нанесенные оскорбления так серьезны, я не смогу отказать… своему старшему соратнику.

Мирамо сглотнул слюну, глядя в насмешливые глаза старика.

Александру удивил столь ранний приезд хозяина. Уводя лошадей на конюшню, она спиной почувствовала ненавидящий взгляд. Скосив глаза, Алекс увидела старшего соратника, чьи мушкетерские усики топорщила торжествующая улыбка, от которой по спине пробежал холодок.

К обеду все слуги замка знали, что господин женится, а Сайо отправляется ко двору самого сегуна. Александра, скептически улыбаясь, смотрела на разгоряченного новостью конюха.

– А нам-то что?

Мужик смутился.

– Нам что к барону она поедет, что к сегуну, что еще куда, – усмехнулась Алекс.

– Странный ты какой-то, – вздохнул конюх. Очевидно, он рассчитывал тщательно и со вкусом обсудить эту новость с помощником.

Работы было много. Весь день мыли и чистили лошадей. Обнаружили несколько свежих ранок, которые конюх заботливо смазал вонючей мазью. У одного коня подкова держалась на честном слове, пришлось вести в деревню к кузнецу. Умаявшись за день, улеглись спать. Александра дождалась, пока Андак уснет, и перебралась на навес под крышей. Интересно, что конюх, заметив уложенные на балки доски, не проявил к ним никакого интереса, словно не заметил.

А на следующий день начались форменные чудеса. Проводив коляску с господином и госпожой Сайо, Александра вновь поймала взгляд старшего соратника. Вот только на этот раз в нем преобладала бессильная ярость. Покачав головой и удивляясь столь разительной перемене, она отправилась на кухню за завтраком и руганью. Однако на этот раз кухарка была само дружелюбие. Женщина наложила две полные чашки риса, щедро полила растительным маслом и посыпала мелко нарубленным зеленым луком. Принимая от помощника свою порцию, конюх присвистнул от удивления. Рис оказался теплым, вкусным и рассыпчатым. Собрав последние крошки, конюх отправил Александру назад, отнести посуду и сказать «большое спасибо».