руки, и из земли поднялись мелкие капли воды. Всего на секунду. А затем рухнули на землю.

Лавина опустила руки в образовавшуюся лужу, и её лицо пронзила хищная улыбка. От ладоней начал отходить лёд. Он быстро продвигался вперёд, не трогая только наших.

Ведьма запрокинула голову назад, и десяток бункерских в первом ряду упали, выронив автоматы. Мрак открыл огонь по второму ряду. А потом исчез. Превратился в тень, что просочилась в толпу.

А лёд продвигался. И в пылу боя с огнём и Червём многие его не замечали. Так Лавина заморозила заживо два десятка человек.

Остальные оказались умнее, кто-то из главных вдалеке скомандовал смену позиций. Бункерские отступили на пару сотен метров. Никто не решался ступать на лёд.

— А я вас предупреждал? — выкрикнул я, а в руках уже сформировались две бомбы. — Я не собираюсь иметь дело с предателями!

Есть замечательная поговорка: не делай добра — не получишь говна. Пожалуй, это такой случай. Надо было уничтожить этот бункер окончательно, тогда бы враги не явились сюда. Ну, или их было бы ровно на один бункер меньше.

И нечего искать в себе жалость к тем, кто не имеет неё к тебе.

Чем меня только не атаковали… Да даже ручные гранаты взрывались под ногами, но они были способны лишь ненадолго растопить лёд.

Синий метал свои излюбленные водяные иглы, что влёт прошибали хрупкие человеческие тела. Их останавливали лишь бронежилеты, но они мало на ком были одеты.

Я замахнулся левой рукой. И со всей силы бросил бомбу.

— Закрыть глаза! — крикнул я своим.

Силой мысли направил заряд в гущу людей. И он сдетонировал, коснувшись БТРа.

Я прикрыл веки. Но даже через слой кожи глаза уловили яркую вспышку.

Да, я настоящее чудовище. Но это чудовище никогда не даст в обиду своих. А мои люди сейчас находились в здании-бункере позади меня. Те, кто может предотвратить судный день.

И если придётся, я буду защищать их ценой собственной жизни! Но не ради своего эго, а ради всего человечества.

Открыл глаза. Лёд. Окрашенная кровью вода. Части тел. Крики. И кратер на месте БТРа.

Бункерские спешно забирались в свои машины, чтобы свалить. Но их останавливал либо Мрак прямым выстрелом в лоб водителю, либо Факел своими огненными шарами.

Я замахнулся вновь. Девушки отошли за мою спину. И снова скомандовал закрыть глаза и бросил заряд прямо в толпу.

Взрывная волна окатила жаром. Под ногами захлюпала вода.

Но, прежде чем я успел открыть глаза, кто-то коснулся моего плеча.

— Можно? — спросила Буря.

В её глазах блестел настоящий азарт. Притом что это была отнюдь не её месть.

— Давай, только помни о границах, — разрешил я.

Позвал наших парней и велел отступать к воротам. А то не хватало, чтобы ещё и они пострадали.

И только, когда они вернулись, усилил над Бурей защиту и отпустил вперёд. А сам отошёл к воротам.

— Сейчас будет представление, — сказал я своим.

— А мы не улетим? — озадачилась Ведьма.

— Надеюсь, что нет, — усмехнулся я.

Буря шла вперёд. Медленно и гордо. Я гордился ей так, если бы она была мне младшей сестрой.

Лавина сжала мою руку и обеспокоенно спросила:

— Она справится? Одна против всех?

— Ещё месяц назад я назвал бы это самоубийством. Но сейчас уверен. С моей защитой и усилением ей ничто не грозит.

Ветер постепенно поднимался. И с каждым шагом Бури вперёд всё крепчал.

Лавина сжала мою руку так, словно уже боялась улететь. Хотя до настоящего урагана было ещё далеко.

Я краем глаза заметил, что Ведьма с такой же прытью вцепилась в руку Факела, а он был только этому рад. Да у него на лице было написано, что он уже никогда и никому её не отдаст. Такие у мутантов отношения. Когда женщин мало, ценишь свою пуще собственной жизни.

Лавина задрожала от порыва холодного ветра, и я прижал её к себе.

Это была одновременно прекрасная и ужасная картина. Я не мог оторвать взгляда от обескураженной толпы с автоматами, которая расступалась перед фигурой молодой и хрупкой девушки.

В неё стреляли даже активнее, чем в меня. Буря иногда вздрагивала, отворачивалась от огня. Но продолжала идти. И это уже было страшно. Я бы на месте этих бункерских уже давно бежал в пустошь.

Но они и представить не могли, что их ждёт. Ведь Буря, как и все мы, стала сильнее после проезда через эпицентр ядерного взрыва. И она одна ещё не опробовала свой максимум. Но, думаю до него и не дойдёт, иначе здание центра тоже снесёт, и нас вместе с ним.

Ураган нарастал. Но на удивление его граница прошлась в десяти метрах от нас. И защитное поле справлялось. Мы стояли ровно.

Ветер поднимал оружие, землю и части тел. Превращался в ураганную стену, окрашенную красным.

Вскоре ветер усилился настолько, что поднял с земли и людей. А через несколько минут и технику. Радиоактивный ураган смешивал в своих объятиях всё и всех. Заглушал жестокие крики.

А я продолжал подпитывать это действие своей силой.

Это было страшно, ужасно, но в то же время прекрасно. Столько силы!

Ураган, словно гигантский миксер, перемалывал в своём нутре всё и всех. От людей оставались лишь кровавые пятна в едином мощном потоке ветра. Машины распадались до винтиков и кусков железа.

Всё продолжалось не дольше десяти минут, а затем ветер начал стихать. А я прекратил направлять к Буре поток радиации. Хватит с неё веселья.

Лавина ослабила хватку руки, и только сейчас я понял, что получил явное обморожение на ладони.

Ну, ничего. Направил к руке радиацию, и нарастающее покалывание тут же исчезло.

— Ты как? — громко спросил я у Лавины, чтобы перебить завывания ветра.

— Хорошо! Это было нечто!

Её лицо расплылось в победной улыбке.

Ветер быстро стих. Буря стояла посреди разрушенной дороги вся в крови. Но с такой же непередаваемой улыбкой.

На земле не было тел, только сплошное кровавое месиво. Словно мелко нарубленный фарш залили грязью.

Повсюду торчали части машин. Теперь это были лишь искорёженные куски металла.

Буря посеменила к нам. Синий решил сделать доброе дело, и пока она шла, трижды окатил её водой. А потом высушил изрядно порванную одежду.

— Это, чтобы ты бункерских не пугала, — иронично объяснил он.

— Теперь тебе придётся их пугать, — усмехнулась она, — своим внешним видом.

Мы глянули наверх. Камеры были вырваны ветром. Я подумал с минуту и сообразил создать невидимую лестницу. По ней и забрались наверх. А затем вниз — на территорию центра. Чем вызвали удивление сотни