— Ты не один такой, — сказал другой шахтер. — Даже под опекой «Транскотина» я, черт возьми, не вижу резона здесь болтаться.

После того как шум и гам стихли, еще двадцать шахтеров объявили, что хотят покинуть систему Фоли.

Доу попыталась их остановить:

— Ну, и чего вы добьетесь? Бросите участки, чтобы эти сволочи решили, что они победили?

— Сказано красиво, — выступил еще один шахтер. — Можно еще добавить, что мы дрожим за свои трусливые задницы. Но я хочу, чтобы у меня и дальше была задница, за которую можно дрожать.

— Люблю посидеть вот так в спокойной обстановке и тишине, — сказала Рисс, наливая Редону Спаде и себе по чашке травяного чаю. Они и другие члены «Космос-Риска» удобно расположились в кают-компании «Бупи-бупи-дупи».

— А мне нравится так проводить время, когда я вдали от Земли, в космосе, и есть помещение, откуда можно увидеть приближение противника, — сказал Спада.

— Понимаю, понимаю, — сказал Гуднайт. — Я всегда считал, что спокойно может быть только там, где едва расстегнешь штаны, как оно упрется в стену.

— Прикуси язык, Чес, — прикрикнул на него Бальдур, — и следи за фотороботом.

— Да-да, конечно.

Остальные внимательно смотрели, как Кинг прокручивала на голографовизоре изображения человеческих лиц.

Гуднайт продолжал бормотать:

— Может быть… нет… нет… ничего похожего.

— Мистер Спада, — сказала Кинг, не отрывая взгляда от череды изображений, — вам так нравится здесь, на корабле. А не бывает одиноко?

Спада добродушно улыбнулся:

— Пилоты — люди одинокие, не так ли?

Грок хмыкнул:

— Вы, люди, проводите столько времени, жалея самих себя. А я вот сколько световых лет пропутешествовал без друга-приятеля!

— Тебя никто не заставлял сюда прилетать, — сказал Бальдур.

— Никого из нас никто не заставлял, — сказала Рисс. — Тем не менее мы здесь.

— Отсюда неминуемо следует вопрос — почему, — сказал Грок.

— Ты говоришь так, будто в жизни есть выбор, — заметил Гуднайт с оттенком горечи.

— Конечно, — удивилась Рисс. — А ты думаешь иначе?

— Не помню, чтобы в последнее время у меня была возможность выбирать, — сказал Гуднайт. — Вспомните, как вы принудили меня отправиться на Сет.

— А ты что, — сказала Мичел, — думаешь, у тебя была другая возможность выбраться из камеры смертников?

— Я согласна с Гроком, — сказала Кинг. — Как вы полагаете, что бы подумал на этот счет робот?

— Прошу прощения? — удивился Спада.

— Нашу Жасмин, — объяснила Рисс, — из-за того, что она слишком красива и привлекательна, часто принимают за человекоподобного робота.

— Правда? — спросил Спада. — Вы меня не дурачите?

Кинг вежливо ему улыбнулась. Спада поежился.

— Ладно, — сказал он. — Вот это — настоящее одиночество.

— Но так не должно быть, — сказал Гуднайт.

— Да нет никакого одиночества, — сказала Кинг. — Всегда можно показать коленки кому-то, кто считает, что и роботы могут быть сексуальными, да еще и пытается добиться своего с помощью законов роботехники.

Гуднайт вздрогнул, и Грок это заметил.

— Думаю, — сказал он, — все можно изменить к лучшему.

Рисс хотела было с ним согласиться, но в это время раздался сигнал с пульта связи.

Бальдур нажал кнопку:

— «Космос-Риск», Бальдур.

На экране высветилось лицо Рега Гуднайта, с недовольно сжатыми губами.

— Вы слышали о собрании шахтеров, которое закончилось час назад?

— Я ничего не слышал, — сказал Бальдур.

Рег Гуднайт рассказал ему подробности, включая то, что многие шахтеры решили разорвать договоры с компанией.

— Досадно, — спокойно промолвил Бальдур.

Рег Гуднайт весь закипел:

— Это все, что вы можете сказать, — «досадно»? Чертовски умное замечание, Бальдур. Хочу заметить, и передайте это всем своим бездельникам, что я делаю все возможное и невозможное, чтобы руководство нашей компании не выгнало вас всех к чертовой матери, а вы говорите «досадно».

— Я мог бы напомнить вам условия нашего контракта, — сказал Бальдур.

— В пищеварительный тракт ваш контракт! Если мы решим признать этот контракт незаконным, вы можете сколько угодно обращаться в Верховный суд Альянса, который будет пять земных лет рассматривать дело. И я что-то не помню, чтобы «Транскотин» хоть раз такое дело проиграл, а сейчас у нас есть хорошие аргументы, например ваша некомпетентность, чтобы наши соглашения были признаны недействительными.

— Попробуйте, — сказал Бальдур. — Если вы готовы к тем последствиям, к которым это неминуемо и быстро приведет.

— Должен ли я рассматривать это как угрозу?

— Я никогда никому не угрожаю, — сказал Бальдур.

— Ладно, — сказал Гуднайт. — Давайте успокоимся и обсудим сложившееся положение.

Бальдур хотел сказать, что он и так спокоен, но увидел, как Рисс сделала ему знак.

— Отлично, — сказал он. — У вас есть какие-то идеи? Я сомневаюсь, что «Космос-Риск» может приковать шахтеров цепями к тачкам и вагонеткам.

— Конечно нет, — сказал Рег Гуднайт, — но я хочу в самое ближайшее время увидеть положительные изменения в ситуации.

— К счастью, — сказал Бальдур, — у нас вот-вот будут хорошие новости, но я не могу ничего конкретного сказать в настоящий момент…

— Хм… Есть у вас какие-нибудь следы этого крейсера?

— Мы разрабатываем несколько многообещающих версий.

— Не вешайте мне лапшу на уши! — заорал Гуднайт, но потом, судя по изображению на экране, взял себя в руки. — Надеюсь услышать от вас правду. — Мой брат все еще в таинственной командировке, в которую вы его отправили?

— Нет, — сказал Бальдур. — Слушайте правду: он сидит рядом со мной, готовясь кое-что сообщить.

Бальдур сначала направил камеру на потолок и сделал знак Кинг, чтобы она выключила программу-фоторобот. Она так и сделала, а он повернул камеру на Чеса Гуднайта.

— Добрый вечер, брат, — сказал тот, — Что-то твой голос звучит не очень счастливо.

— И в этом нет ничего странного, — сказал Рег. — А если вы не начнете немедленно работать как следует, то в скором времени окажетесь на пособии по безработице.

— Вот-вот будут результаты, — спокойно сказал Чес. — Поверь мне.

— Тебе-то я верю. А что касается твоих дружков… одно время я верил в их компетентность. Но сейчас… — Рег Гуднайт многозначительно замолчал.