— Только не говори мне, что ты не уничтожил все, что написал своей подруге, а она тебе.

— Я удалил эти письма из почтового ящика, но не из корзины. Недальновидный поступок с моей стороны, поскольку именно из корзины Сьюзан их и выудила.

— У жены был пароль к твоему компьютеру?

— Уверен, однажды она слышала, как я говорил своей дочери, что сделал паролем ее имя: Меган 123. Каким бы образом Сьюзан ни добралась до моих файлов, факт остается фактом: ей удалось добраться до моих файлов. Когда я зашел в кабинет и застал ее в своем рабочем кресле, за письмом от Шелли, она сказала — таким тихим голосом, что он прозвучал как зловещий шепот: «Собирай вещи и уходи сейчас же. Иначе я вызову полицию и заявлю, что ты покушался на мою жизнь».

— И ты поддался на эту угрозу… на этот шантаж?

— Я подумал, что так будет лучше, списав все на шок, что она испытала…

— Гарри, она трахалась с каким-то парнем еще до того, как ты подцепил Шелли…

— Я тогда этого не знал…

— Но она вторглась в твое личное пространство…

— Это верно. И еще она переправила все письма, как улики против меня, своему любовнику, декану. Потому что на следующий день ко мне явились представители службы безопасности нашего колледжа. Двое этих болванов ввалились ко мне в кабинет часов в десять утра и сообщили, что имеют приказ выпроводить меня из колледжа и что отныне мне запрещено ступать ногой на его территорию. Они привезли меня в город, в офис юридической компании, которая занималась делами колледжа. Там какой-то мелкий клерк — галстук-бабочка, голубой саржевый костюм, брюки на подтяжках — зачитал документ о том, что, поскольку я нарушил сразу несколько правил кодекса профессиональной этики, меня отстраняют от штатной должности «без выходного пособия и прочих положенных выплат». Еще он добавил, что, если я начну выступать, дело получит публичную огласку и…

— Ты не стал нанимать адвоката?

— Юрист колледжа сказал, что, если я подпишу подготовленное соглашение, в котором обещаю не опротестовывать увольнение, они объявят, что я «подал в отставку» по состоянию здоровья. «Вы сможете заново построить свою карьеру», — сообщил он. Так что я подписал этот треклятый документ… не зная того, что любовник Сьюзан уже замышлял другую пакость в отношении меня. На следующий день я проснулся на диване в доме Дуга Ст ли и обнаружил, что на улице меня пасут телевизионщики самых разных региональных каналов и с десяток репортеров местных газет.

— И все это из-за флирта со студенткой?

— Увольнение по сексуальной статье — слишком горячая новость для провинциальной Америки. Как выяснилось, кто-то передал в прессу Огайо пикантные подробности моей переписки с Шелли. Дуг был уверен, что газетчиков натравил именно Гарднер Робсон и он же сообщил им, где меня искать. За день до этого Дуг наткнулся на Робсона в кампусе, и тот стал нести ему всякую чушь насчет того, как «ему было искренне больно» увольнять меня, и не знает ли Дуг, где я сейчас нахожусь. По простоте душевной Дуг признался Робсону в том, что приютил меня, и знаешь, что сказал этот сукин сын моему другу? «Как я ему сочувствую…» Дугу удалось сдержать натиск репортеров и не впустить их в дом — я так и жил в рекреационной комнате в подвале его дома, пока…

Я отвернулся.

— Пока что? — спросила Маргит.

— Пока Шелли не покончила с собой.

В тот вечер, по пути на работу, я забежал к себе домой, чтобы захватить лэптоп и книгу, которую читал. У дверей комнаты я увидел записку, которую все это время с ужасом ожидал.

«Завтра я получаю 1000 евро, или тебе конец».

Почерк был корявым. Перевернув клочок бумаги, я написал на другой стороне:

«Получишь свои деньги через пару дней. Если проболтаешься раньше, не получишь ничего».

Подсунув записку под дверь Омара, я зашел к себе в комнату, сел на кровать и попытался тщательно проанализировать все, в чем в тот вечер признался Маргит. Я снова поймал себя на мысли, что мне стало легче после того, как я освободил себя от этой тайны, хотя, рассказывая о своем позоре, я чувствовал себя униженным и беззащитным.

По дороге на работу я зашел в бар на улице де Паради. Янна, как всегда, обслуживала местных алкашей (многие из них были приятелями ее мужа). Ее глаза расширились, стоило мне войти в заведение. Наливая мне кружку pression и следом стопку виски, барменша натянуто улыбнулась.

— Что тебя принесло? — спросила она, тревожно оглядывая зал.

— Нам надо поговорить.

— Сейчас не время.

— Это срочно.

— Здесь нельзя, а уйти я не могу — все эти ублюдки наблюдают за нами.

— А ты придумай какой-нибудь предлог. Давай так, я сейчас допью и уйду. Через десять минут встретимся углу улиц де Паради и Фобур-Пуассоньер. Идет?

Я опрокинул в себя порцию виски, запил пивом и пошел; пока я шел к двери, посетители, казалось, дырявили мне спину злобными взглядами. Янна появилась в назначенном месте ровно через десять минут. Она курила на ходу и была напряжена.

— Ты в своем уме, черт бы тебя побрал? — прошипела она. — Все в баре видели, что ты пытался поговорить мной.

— Дело срочное, — сказал я. — Омар…

И я рассказал ей, что он видел нас и теперь угрожает разоблачением.

— О черт, — вскрикнула она. — Муж убьет сначала тебя, а потом меня…

— Не убьет, если сделаешь все, как я скажу.

Я выложил ей идею Маргит (хотя и утаил тот факт, кто является автором плана). Янну, похоже, это не вдохновило.

— Муж все равно поверит этой жирной свинье, — сказала она, — потому что он тоже турок. У них свои законы Если турку кто-то говорит, что его жена шлюха, значит она точно шлюха.

— Да перестань! Если ты придешь к мужу вся в слезах, расскажешь, как Омар набросился на тебя, покажешь, как он тебя лапал, да еще прибавишь, что эта скотина надралась до беспамятства — мол, не понимал, что натворил…

— Он все равно поколотит меня.

— Нет, если ты все правильно преподнесешь.

— Недим все равно это сделает, даже если поверит. Потому что будет рассуждать примерно так: я вела себя как шлюха, чем и привлекла Омара. Только за это я заслуживаю подбитого глаза.

— Тебе следовало бы вырваться из этого брака.

— Спасибо за умный совет. Мой муж возвращается сегодня ночью. Если тебе жизнь дорога, лучше заляг на дно на несколько дней — на случай, если Омар проболтается и Недим решит поквитаться с тобой.

— Уж постараюсь не попадаться ему на глаза.

— И последнее: больше не приходи в наш бар. Я хочу выкинуть тебя из своей жизни.

— Это желание взаимно, — сказал я, развернулся и ушел.