– Дадувательство! – со вскипевшими слезами закричал Витяра и швырнул в Сашку ракеткой.

Затем повернулся и бросился в свою комнату. В комнате долго и угрюмо сидел, глядя на пластилиновую модель идеального ШНыра. Смотрел не моргая, и через какое-то время зрение его затуманилось. Четкость исчезла, и Витяре стало мерещиться, что настоящий ШНыр не тот, что вокруг, а тот, что у него на столе. То же, что вокруг, – это какая-то дешевая пародия на ШНыр истинный, в котором все дружат, никто не сливается с чужими закладками, не подселяет себе личинки элей и не уходит. Даже Мокша Гай и тот до сих пор в идеальном ШНыре. Неделю назад Витяра, сам не зная зачем, поселил его пластилиновую, очень похожую фигурку в полуразвалившейся сторожке возле старого колодца, примыкавшего к Зеленому Лабиринту. И никто больше не знал, что Мокша в ШНыре… Хотя это был, конечно, иной Мокша – курчавый, юный, добрый и прекрасный, способный защитить от кошки раненую мышь и после, когда мышь все же умрет, похоронить ее под камешком.

Из коридора кто-то постучал в дверь, но Витяра не открыл. На глаза ему попалась складная саперная лопатка с выжженными инициалами. Витяра взял лопатку, собрал ее и закрутил фиксирующее кольцо.

«А ведь это лопатка Дениса! Надо вернуть ему!» – внезапно решил он.

Адрес Дениса у него был записан карандашом на картонке, оторванной от пустой пачки пластилина. Несколько мгновений Витяра прокручивал эту мысль и так и эдак, пока наконец она не показалась ему настолько справедливой, что он сам удивился, почему не сделал этого раньше. Витяра вновь разобрал лопатку, спрятал ее в рюкзак и, открыв окно, выскользнул на улицу.

Обстоятельства складывались благоприятно. На полевой дороге Витяру подхватила попутка. Женщина, гостившая у подруги на даче, ехала к станции встречать знакомых и свернула не в ту сторону. Теперь она довезла и Витяру. Согреваемый энергией благодарности, Витяра собирался поселить женщину в идеальном ШНыре и даже выдать ее замуж за идеального Кузепыча, но тут она кисло сказала: «Не трогай пальцами стекло! Следы же остаются!» – и Витяра селить ее в идеальном ШНыре раздумал, и идеальный Кузепыч остался без идеальной пары.

Электричка подошла почти сразу. Витяра ехал в Москву и размышлял о том, что с большинством людей, которые его окружают, он видится в первый и последний раз в жизни. Старушка с сумкой на колесиках, кучка дачников, молодая пара у окошка, которая дремлет очень живописно: она на его плече, а он склонился ухом на ее голову. Больше все эти люди никогда не соберутся вместе. Эта встреча единична во вселенских масштабах! Возможно, все готовилось миллиарды лет, чтобы они так вот все вместе оказались в электричке! И люди, безусловно, осознают это, хотя бы фоново осознают, но почему-то не обращают друг на друга внимания, зевают, не испытывают ни тоски, ни печали… Будто все так и должно быть, что все встречаются и после расстаются навеки!

И Витяра стал старательно запоминать каждого из них, пытаясь определить, какая у кого роль в мироздании, зачем он появился на свет и зачем они встретились здесь и сейчас. Ведь не бывает же ничего случайного. Тогда какой смысл, допустим, в том, что наискось от него, у окна, толстая женщина разгадывает кроссворд, почесывая карандашом живот после каждого вписанного слова?

Запутавшись в мыслях – слишком глобальных, чтобы их мог вместить его мозг, – Витяра стал думать о Денисе. Представлял, как тот выхаживает Платошу – бледного, больного и исхудалого.

Наконец Витяра добрался до «Багратионовской». Денис и Платоша снимали квартиру в длинном доме песочного цвета. В подъезде стояло много колясок, пристегнутых к батареям велозамками. Дверь в квартиру, номер которой значился у Витяры на картонке, была приоткрыта.

– Дай попить! – услышал Витяра знакомый голос.

– После меня! – отозвался другой голос, тоже знакомый.

Витяра толкнул дверь и сразу увидел Платошу, который, сидя на стуле на маленькой кухне, пил из горлышка бутылки минералку. Дениса же он увидел только пару секунд спустя, когда догадался оглянуться. Денис стоял с занесенной над его головой табуреткой, которую неизвестно когда успел схватить.

– Свои! – сказал Платоша.

Денис опустил табуретку. Платоша перестал пить и встал. За то время, что Витяра его не видел, бывший главный романтик ШНыра заматерел. Шея стала мощной, даже появился небольшой животик. Некогда длинные волосы были подстрижены коротко. Никакой псиосности Витяра в Платоше не заметил. Во всяком случае внешне. Разве что края век были красноватыми, точно кто-то обвел ему глаза тончайшим алым фломастером.

Денис выглядел хуже Платоши. Был вялым, малоподвижным, но когда Платоша сказал: «Дай Витяре чашку! Она на подоконнике!» – Денис исчез и сразу появился. Витяра понял, что подоконник был не ближайший, а тот, что в комнате. За какие-то полсекунды Денис открыл две двери, взял чашку и вернулся.

На Дениса Витяра старался лишний раз не смотреть, чтобы случайно себя не выдать. Он знал, что не умеет хитрить и на его лице слишком легко отражается то, о чем он думает. Денису можно было дать лет сорок. Ускоренное деление клеток приводило к ускоренному старению, и Денис это прекрасно понимал. Как на сигаретных пачках пишут «Рак», «Разрушение зубов», «Легочные болезни», сопровождая это жуткими фотографиями, и люди, покуривая, рассматривают пачку с каким-то своеобразным горьким удовольствием, так и Денис, поглядывая на себя в зеркало, говорил: «Старею… Распадаюсь… Что ж!»

Саперной лопатке Денис не обрадовался.

– А-а! Спасибо! – сказал он. – Хотя зачем она теперь? Брось ее там куда-нибудь… Хотя давай я сам!

Он взял у Витяры лопатку, исчез и почти сразу вернулся. Но при этом вид у него был такой, словно он долго стоял с лопаткой где-то в комнате и разглядывал выжженные буквы.

Разговор долго не клеился. На вопрос «Как в ШНыре?» Денис и Платоша узнали, что в ШНыре все как всегда.

– А как у… – Витяра замялся.

– У нас, у ведьмарей, тоже все прекрасно! – чуть нахмурившись и с задором напирая на слово «ведьмари», заверил его Денис.

Снова замолчали. Потом Витяра похвалил чай, который ему предложили.

– Зависит от заварки, – важно сказал Платоша.

– Только вода кипит долго, – пожаловался Денис. – Я даже, пока окно какое-нибудь в компьютере загружается, раз десять вокруг дома обежать успеваю, а тут…

Витяра понял, что он имеет в виду. Когда живешь ускоренно, как Денис, закипание чайника должно казаться процессом тоскливым и бесконечным. Витяра уже жалел, что пришел. Денис и Платоша были смущены, но вместе с тем и бравировали. Они словно и завидовали Витяре, но одновременно испытывали и чувство превосходства. Нечто подобное Витяра однажды испытал, когда в метро встретил бывшего одноклассника. Одноклассник ушел в колледж учиться на автомеханика, доучился, уже где-то работал, снимал квартиру, и у него была девушка. Они с Витярой давно не сидели за одной партой: их разделяла незримая пропасть. Про Витяру бывший одноклассник почему-то думал, что тот студент, и то не без зависти называл его «ботаном», то говорил с ним с такой снисходительностью, словно Витяра был ребенком, которому приходилось объяснять простейшие вещи.