– Места сложные! – сказал он. – Что Химкинское водохранище, что Клязьминское. Выемка грунта в канале ого-го! Да еще оползень на откосе до самого верха выемки. Ну расширили выемку над бечевником, разгрузили откос – да толку? Все равно сползает, каждые десять лет ремонтируют. А все почему? Пока делать не начнешь – и трудности не появятся.

– Да-да-да! Понимаю, понимаю! А мысль какая? – быстро спросил ничего не понимавший Дионисий Тигранович.

Начальник водолазов, однако, был человек тщательный и рассуждать любил подробно:

– Мысль такая. Если просто и для талантливых. Водохранилище расчищали, углубляли русло. Все, что прежде было на берегах, оказалось под водой. Линии с зазубринами – скорее всего, обрушившийся сточный коллектор для аварийного сброса воды. Он забит илом и мусором. Видимость нулевая. Эти острые зубы, что торчат на рисунке, – штыри. Запутаться в них трубками акваланга проще простого. Самые же серьезные сложности начнутся в центре шахты. Тут, если судить по рисунку, все держится на паре ржавых железок, а вес сверху давит немалый.

– И… и… и! – поторопил Белдо.

– Людей я туда не погоню! – закончил водолаз.

– Пообещайте им все что угодно! – нетерпеливо сказал Гай. – Вы же профессионал!

– Именно потому я и говорю: нет! Любитель полез бы и свернул себе шею. Профессионал же сразу скажет, что в его силах, а что нет. Эта каменная пробка обрушится при малейшем прикосновении. Она не только моих ребят раздавит, но завалит и то, что вы ищете, – твердо сказал водолаз.

Пылающий взгляд Гая погас. Он опустил голову, признавая поражение.

– Какой выход?

Михаил ответил не сразу:

– Можно осторожно расчистить завал, предварительно укрепив его. Если очень постараться, дней через пять мы получим доступ к дну.

– Так долго? А ускорить можно? – спросил Гай.

Начальник водолазов усмехнулся.

– Я уложился бы и в один час, будь у меня в команде кто-то маленький, гибкий и легкий, не нуждающийся в кислородных баллонах. Какая-нибудь обезьянка, дышащая под водой и протискивающаяся во все щели… – сказал он с явной насмешкой.

Однако никто почему-то не улыбнулся. Совет был выслушан крайне серьезно.

– Обезьянка, дышащая под водой? – повторил Гай и остро взглянул на Белдо: – Вам это ничего не напоминает, Дионисий? Какую-нибудь вашу неудачу?

Старичок побагровел.

– При чем тут я? – взвизгнул он. – Я сделал все что мог! Разумеется, я не называю виновных, но ее упустили люди Тилля! А больницу, откуда девчонка удрала, подыскал Долбушин! И где она сейчас? Где?! Где?! – При каждом из трех «где» Белдо подскакивал, что делало его негодование особенно праведным.

– Найдите ее! – приказал Гай. – Она мне нужна.

Приказал негромко, но Белдо как-то сразу понял, что надо прекратить прыгать, и прекратил.

– Хорошо, – сказал он. – Признаю свою вину. Я пошлю за девчонкой Магду.

– Магду? Эту сумасшедшую? – удивился Гай.

– Она не сумасшедшая. Она просто странная… – торопливо сказал Дионисий Тигранович.

– Это потому вы никогда с ней не встречаетесь? Даже, говорят, из дому убегаете, если она проходит где-то рядом? – поинтересовался Долбушин.

Старичок смутился. Глазки его забегали. Видно, он соображал, кто из его окружения мог проболтаться.

– Ну Магда… – забормотал он. – Ну да, да… Говорят, она приобрела свои способности, наглотавшись слизи из болота. Причем, пожадничав, проглотила ее слишком много. Конечно, Магда не такой искусный маг, но все же…

– Так она сильнее вас, Дионисий? – со стеклянным хохотом перебил Гай.

Белдо сжал кулачки.

– Да нет, почему же? – запищал он. – Я этого не говорил! Допустим, я фортепиано, а Магда – кувалда… Что, фортепиано хуже кувалды? В сто раз лучше! Но зачем им близко знакомиться? Скажите, зачем? Кто от этого выиграет?

– Кувалда! – хором произнесли Тилль и Долбушин и недоверчиво уставились друг на друга. Это был едва ли не первый случай в истории, когда они оказались полностью единодушны.

Витяра сидел на диване в отдыхательном пятачке ШНыра и, рассеянно глядя на разноцветные шнурки своих кроссовок (один был черным, а другой желтым), о чем-то размышлял. Мысль его – невеселая какая-то мысль, приставучая – была в то же время трудноуловимой. Она жалила его, таяла, отскакивала. Если бы кто-то спросил Витяру: «Ну и о чем ты думаешь с таким лицом?» – он затруднился бы ответить.

Пришли Сашка и Кирилл и стали играть в теннис. Сашка играл неплохо. Был стоек в защите и агрессивен в атаке. Кирилл же хорошо подавал. То резкие в дальний угол, то крученые, то совсем коротенькие подачи, когда шарик шлепался у самой сетки, буквально облизывая ее, но не задевая. Противник обычно успевал лишь неловко перебросить такой шарик сверху, и тут же Кирилл засаживал его, словно гвоздь. Поэтому Кирилл набирал очки на подачах, Сашка же – на контригре. Параллельно Кирилл успевал еще форсить, принимая художественные позы и сдувая со лба челочку, когда в коридоре появлялись Лара или Лена. Азартный же Сашка, который каждый раз играл так, словно на кону стояла его жизнь, ни на что не отвлекался и сражался как гладиатор.

Отскочивший закрученный шарик попал Витяре в ухо.

– Пойбал, пойбал! Вотаддое-тутаддое! Вот ты дуся! С продубшего шоколадка! – простуженно прогундосил Витяра, ловя его в руки.

Кирилл, выигрывавший у Сашки три очка, был на такой расклад согласен, Сашка же нет.

– Я на бобедителя! – заявил Витяра.

Сашка с Кириллом переглянулись. Витяра был личностью страстной. В игре забывался, принимался спорить, ссориться, кричать, мог даже драться полезть. Однажды в электричке он проиграл Максу в морской бой, а потом оказалось, что Макс один двухпалубный кораблик забыл нарисовать. Витяра обозлился, раскричался, что это обман, выскочил из поезда и четыре станции шел по снегу пешком.

Не желая играть с Витярой, хитрый Кирюша перестал мудрить с подачами и продул. Пару минут спустя он, поджав ноги, уже сидел на диване с планшетом и развлекал себя. Набирал в поисковике, допустим, «Московский Кремль». Справа от ссылок сразу появлялись фотография и под ней вопрос: «Вы владелец организации?»

– И все-то они про меня знают! – радостно подтверждал Кирюша и лез нажимать на эту ссылку.

Сашка же играл с Витярой в теннис. Не обладая Кирюшиной предусмотрительностью, он разбил Витяру почти всухую. Случайно так вышло, что последнее, решающее очко он заработал, когда шарик только чуть скользнул по краю стола, лишив Витяру всякой возможности отбить.