цвет с серого на мягкий розовый. Я довольно кивнул, вытащил болт из бездыханной груди Вастена да облил его тело розовой густо пенящейся массой. Плоть тут же начала морщиться, словно осеннее яблочко, и по итогу стремительно уменьшилась в размерах.

– Нет тела – нет дела, – довольно произнёс я, наблюдая за работой дегидратора. За считанные пару минут от взрослого мужчины остался корявый маленький скелет, облепленный клочками, больше похожими на пергамент. Я полил на эти останки другой состав и безопасно для себя сложил их под печь, прикрывая немногочисленными дровами.

Увы, этого было недостаточно. Я был не очень-то опытен в криминальной сфере, чтобы догадаться, что из улик всё равно останется бурое пятно и контур тела внутри него.

Мрачно поглядев на них, я тихо выругался. Однако перекладывание ивового коврика привело интерьер в норму. После этого я спокойно вышел из дома и лишь дойдя до дороги осмотрелся по сторонам. Следов на снегу прибавилось, но кроме мужичка, занимающегося колкой дров, всё ещё никого не было видно. Я обрадовался этому обстоятельству и поспешно подошёл к нему.

– Ты мне очень помог, – честно сказал я и, старательно стараясь соорудить на лице мимику простодушного доброго человека, добавил. – Так что я решил, что надо бы тебя достойно отблагодарить. Прикупил тебе штуку от насморка. Враз простуда уйдёт.

– Да? – с восторгом в глазах удивился тот да вновь вытер нос рукавом. – Вот спасибо, приятель! А чё за штукень такая?

– Вот, к носу приложи.

Я протянул ему кусок ткани, на который щедро вылил всё содержимое маленькой бутылочки. Мужик постарался принюхаться. Но ему это, во-первых, и сложно было, да и, во-вторых, слабый аромат не мог быть ему знаком даже отдалённо. Средство было дорогим. Высококачественным. Так что он доверчиво приложил тряпицу к лицу и сразу закатил глаза. Я ногами подпихнул его тело к стене дома и дёрнул за край соломенной крыши. Снег с неё тут же шумно съехал и похоронил под собой бессознательное тело. Внутри комнаты кто-то громко испуганно ойкнул, но окна на эту сторону дома не выходили. Так что, не ускоряя шага, я вернулся по своим же следам на дорогу и направился к борделю другим путём, нежели дошёл досюда.

Элдри к моему приходу как раз проснулась. Она сладко зевала и болтала ногами, сидя на кровати… Наверное, думала, что я дам ей спокойно позавтракать, когда мы уже вовсю находимся в бегах!

– Ешь, пей и одевайся скорее, – кратко проинформировал её я, кладя подле кусок зачерствевшего хлеба из наших запасов, и начал проверять, всё ли в порядке с вещами.

– Зачем скорее? – глупо спросила меня девочка и недовольно повертела в руках хлеб. – А сыр есть? Не хочу это.

– Вот и отлично! – заключил я да, отобрав от неё еду, сложил в сумку. – Если не хочешь пить и воду в кружке, то одевайся и выходи. Может, успеешь к тому времени, как я Опала выведу, и бежать за мной не придётся.

Естественно, Элдри тут же захлюпала носом и вовсю заревела, что она хочет де есть. А затем все разумные слова и вовсе исчезли. Остался лишь вой, сопли и слёзы. Одеваться при этом она и не думала. Во время сильной истерики вообще думать сложно. Так что мне пришлось сделать пару глубоких вдохов и выдохов, чтобы не осуществить свою угрозу уехать без неё.

– Успокойся, – твёрдо произнёс я и, присев возле ребёнка, положил ладони ей на плечи. Мне нужно было поймать взгляд, но Элдри дёргалась, как сумасшедшая. Поэтому я силой заставил её посмотреть на себя и повторил: – Успокойся.

– Я не хочу так! – заныла она, но уже более осознанно.

Истерия Элдри началась в Ниттере. И до встречи с Арнео у неё было ещё два таких приступа. Но в горах Амонранда ничего подобного не происходило, а потому я уже уверился, что на этом дело и закончилось. Видимо, зря. Теперь мне стало даже жаль на миг, что хранитель мира уехал. Я не знал, насколько правильно веду себя во время такого. Однако результат в этот раз проявился быстрее, нежели раньше, и всё мое сожаление вмиг испарилось. В прошлом приходилось повторять «успокойся» по несколько минут кряду. И, скажу честно, минуты эти казались часами. У меня создавалось ощущение, что девочка потеряла рассудок. Но в какой-то момент безумие отходило, и передо мной вновь был нормальный и способный как к магии, так и к глубокому мышлению ребёнок с хорошей памятью.

…Порою мне думалось, что, может, с ней изначально надо было вести себя как-то по-другому? Но всё же иначе, чем требовать, я не умел. Меня самого воспитывали так.

И никаких истерик у меня при этом не случалось! И психических расстройств не возникло. Это всем видно!

Пока я размышлял над этим, Элдри уже основательно успокоилась и уткнулась мне в плечо, крепко стискивая свои пальчики на моём теле.

– Ты любишь меня? Ты не бросишь меня? Ты не умрёшь?

– Если ты всё же съешь этот хлеб, выпьешь воду и быстро оденешься, то шансы не умереть у меня есть, – постарался отшутиться я, но Элдри то ли не поняла шутки, то ли почувствовала, что никакого веселья внутри меня нет. Так что мне пришлось, пересилив себя, обнять её и сказать то, что она хотела. – Своего Шершня я никак не могу оставить. Так что давай и правда быстрее. Это очень важно.

Она кивнула головой и действительно начала суетиться. Уже зная, что лучше не выходить из комнаты без неё, я постарался выкинуть из головы мысли, отчего нельзя было сразу вот так? Без завываний, без дурацких вопросов. Почему нельзя было сделать всё, как сказано? Уже выехали бы отсюда!

Однако выехали мы хоть и быстро, но всё равно позже, чем хотелось бы. За время поездки до ворот довелось даже услышать пересуды местных кумушек, что Михея снегом завалило чуть ли не на смерть. Новость меня откровенно расстроила. Если бы яд подействовал, как должно, то кольщик дров был бы уже мёртв. Наверное, его спас насморк, в лёгкие проникло не так много испарений… И стоит мужичку очнуться, как он с лёгкостью припомнит щедрого меня!

«Терпеть не могу свидетелей!» – раздражённо подумал я и, едва выехал за ворота, заставил коня мчаться карьером.

Глава 12

Свояк Михея предложил заночевать на лавке в его доме, но такому гостеприимству на этот раз я предпочёл отдельный хлев. Ароматы те ещё, конечно! Зато в случае погони легче сесть на Опала и