«Признайся. Ты беспокоишься о Рейесе. И снова хочешь его увидеть».

Она осталась.

Прошло пятнадцать минут. Все это время до нее доносился звук шаркающих ног, шум льющейся воды и приглушенные ругательства. Странно, но она не испытывала нетерпения, хотя в ее мыслях бушевала самая настоящая буря.

Ей необходимо принять важные решения.

Сегодня вечером она должна была связаться со Стефано, и крохотный сотовый телефон, лежавший у нее в кармане, обжигал ее кожу сквозь плотную ткань джинсов. Что он сделает, если она не позвонит? А что она хотела, чтобы он сделал? Теперь, когда Рейес с нее пылинки сдувал, все очень… усложнилось.

О, она по-прежнему жаждала мести. Если она выяснит, что Аэрон действительно убил бабушку, то вернется в его клетку и без колебаний перережет ему горло. Но что, если он не убивал бабушку Мэллори?

«Не смей отчаиваться». Она явственно услышала голос Рейеса в своих мыслях. Но они оба знали, какой удар способна нанести несбывшаяся надежда.

Могла ли она позволить охотникам ворваться в его дом, захватить его обитателей, ранить их, заточить в темницу, а затем убить? И Рейеса тоже. Они ненавидели и желали его смерти. А она не смогла бы предупредить его, потому что тогда он предупредил бы остальных. Ведь она хотела лишь, чтобы Рейес остался невредим. Так что этот план не имел смысла.

Даника глубоко задумалась. Что же ей делать? Она разрывалась между двух огней, не зная, какое решение принять. Что-то происходило, и она бросалась в одну сторону, но в следующий момент все менялось, и она снова оказывалась в замешательстве.

– Даника.

Услышав голос Рейеса, она открыла глаза. И когда она их закрыла? Этот высокий и сильный воин возвышался прямо перед ней. Он умылся, переоделся и полностью избавился от пережитых чувств, как и от следов крови. Его лицо казалось абсолютно непроницаемым, и все же ее сердце затрепетало, как и всякий раз при виде его.

– Ты ждала меня, – сказал он.

Даника не могла понять, разозлило это или обрадовало его.

– Да, – ответила она, вдыхая исходивший от него свежий аромат сосновой хвои. На нем была черная тенниска и новые брюки. – Я хочу пойти вместе с тобой к Торину.

Он склонил голову и уперся в нее пристальным взглядом:

– Ты не… боишься меня?

– Нет. – И это правда. Она просто была немного смущена.

Рейес вздохнул, и в этом вздохе прозвучало огромное облегчение.

– Я обнаружил, что абсолютно беспомощен перед тобой.

Так же, как и она перед ним?

– Я не понимаю. – Ни странного притяжения между ними, ни их взаимного нежелания причинять друг другу боль, от которой все равно невозможно было скрыться.

– Я тоже. – Он протянул ей руку. – Я возьму тебя с собой, но ты не должна прикасаться к Торину. И не приближайся к нему.

– Х-хорошо.

– Это очень серьезно. Помнишь эпидемию, которая свирепствовала в Будапеште, когда ты оказалась здесь в прошлый раз?

Даника кивнула, стиснув его ладонь. И ощутила восхитительное тепло.

– Стоит ему лишь прикоснуться к тебе, и начнется новая эпидемия.

Рейесу нравилось ощущать ладонь Даники в своей ладони. Каждый раз, когда она оставалась одна и он подходил к ней и дотрагивался до ее руки, она была холодна как лед. Но уже спустя несколько секунд этот лед таял, оставляя на коже восхитительное болезненное покалывание.

Болезненное.

Рейес старался не вспоминать о том, что увидела Даника. Но мысли разбегались. Каким монстром, наверное, он выглядел, находя удовольствие в столь жестоком занятии. Выкрикивал ли он ее имя? Он не мог сказать наверняка.

Рейес завернул за угол, сгорая от желания взглянуть на Данику, но сдержался. Она стала свидетельницей его страшных утех, но не убежала в ужасе. И это его немного утешило. Но, вспоминая ее потрясенное лицо, он знал, что никогда не позволит Боли вмешаться в их отношения. А это значит, что он не сможет заняться с ней любовью. Никогда.

Он подумал, что подсознательно лелеял надежду, что однажды сумел бы овладеть Даникой, не беспокоясь, что может навредить ей и сделать из нее безжалостного убийцу. Глупая надежда. Отвратительная. Он настоящий демон.

Это к лучшему, заверил он самого себя. Его ангел заслуживал только лучшего. Даника заслуживала доброго мужчину, который подарит ей радость. И не заставит испытывать отвращение. К самой себе, к нему.

При мысли об этом в нем проснулась ревность, чудовище более свирепое, чем Боль, которое издало страшный вопль и стиснуло его голову изнутри.

– Ты так сильно сжал мою руку! – воскликнула Даника, задохнувшись от боли.

Рейес мгновенно ослабил хватку:

– Прости. – Сможет ли он когда-нибудь отпустить ее?

– Я крепче, чем ты думаешь, – ответила девушка. – Как я встречусь с твоим другом, если вдруг сломаю руку, дав тебе оплеуху?

Даника хотела пошутить, очевидно надеясь развеселить его, но он принял ее слова близко к сердцу. Здесь, в крепости, ей потребуется вся ее сила. Его друзья представляли для Даники угрозу, и ее никогда не примут так же радушно, как Эшлин и Анью. Пытаясь скрыть чувства, он поднес ее руку к губам и нежно поцеловал запястье.

– Я постараюсь быть нежным с тобой, клянусь.

По спине Даники пробежала дрожь.

Они дошли до конца коридора и остановились. Дверь Торина была закрыта. Из комнаты доносились приглушенные голоса. Смех? Рейес удивленно вскинул брови и постучал. Голоса резко стихли.

Дверь открыла Камео, и Рейес мгновенно лишился дара речи. Прекрасная, как всегда, изящная, темноволосая женщина-воин, славившаяся своей беспощадностью в бою, она обычно предпочитала проводить время в одиночестве. И не потому, что так хотела, подумал он, а потому, что мужчины не могли находиться рядом с ней, не испытывая желания ее убить. Она несла все несчастья мира в своих потухших глазах и скорбном голосе.

Рейес никогда раньше не слышал, чтобы она смеялась, никогда не видел ее улыбки. По крайней мере, с тех пор, как они открыли Дим-Униак. И потому теперь он несказанно удивился, увидев здесь этих двоих, ведь Торин не мог прикасаться ни к одному живому существу, в том числе и к бессмертному. Обычно Торин избегал женщин, помня о страшных болезнях, которые жили в глубине его с виду здорового тела. У него не могло быть никаких отношений, поэтому он и не стремился общаться с женщинами.

Так какого черта здесь происходит?

– Чего тебе надо? – спросила Камео.

Святые боги, какое мучение. Слушая ее голос, он словно погружался в ночной кошмар.

– Почему я вдруг подумала о твоем кинжале и захотела вонзить его себе в грудь? – прошептала Даника, смущенно и слегка завороженно глядя на женщину-воина.