Жители других городов знают, что в Чжэцзяне есть особый местный товар, знаменитый в стране и за рубежом, — ветчина «Цзиньхуа». После того как Се Гаохуа позволил крестьянам свободно вести дела и открыть рынок, несколько жителей поселка Фотан, владеющих традиционным ремеслом, открыли завод «Тяньсинь» по производству ветчины. Новость разлетелась по всей стране. Некоторые продовольственные компании в округе прекратили работу и обратились к парткому уезда с настойчивым требованием закрыть завод, организованный крестьянами из поселка Фотан. Аргументировали это тем, что последние десятилетия производство ветчины «Цзиньхуа» находилось в ведении исключительно государственных продовольственных компаний, и крестьяне не имели права вторгаться в эту сферу.

Услышав это заявление, Се Гаохуа рассердился и громко заявил:

— Эта ветчина создана жителями Цзиньхуа, а не продовольственными компаниями. Именно крестьяне придумали такой способ приготовления мяса — разве им нужно доказывать свое право на торговлю им? По вопросам качества обработки и экспорта частной ветчины нужна лишь гарантия соответствия продукта стандартам!

— Секретарь Се, твои слова равносильны попустительству действиям крестьян и подрыву национальной политики. Мы не можем с ними согласиться. Если им не будет дан приказ закрыться, мы обратимся с жалобой в провинцию и в ЦК! — Враждебно настроенные, они упорно стояли на своем.

Это не помогло — что называется, не на того напали. Секретарь парткома уезда ничего не боялся, если дело касалось блага народа.

— Хотите подать жалобу — подавайте. Думаете заставить меня издать приказ о закрытии крестьянского обрабатывающего завода? Даже если мне грозит отстранение от должности, я не сделаю того, чего вам так хочется! — категорично ответил Се Гаохуа.

История — беспристрастный судья. Можно только предполагать, что произошло бы, если бы Се Гаохуа не открыл путь личным хозяйствам и не предотвратил беду, сдерживая давление со всех сторон. Был бы сегодня Иу «рынком номер один в Хуася»?

Не был бы — шестьсот тысяч жителей Иу сказали бы это однозначно.

Се Гаохуа, прошедший через все невзгоды и живущий жизнью простого человека, сказал:

— В той ситуации, когда не было четких правил рыночной экономики, партком уезда и уездное правительство базировались на идеологической линии «опоры на реальные факты», выдвинутой на III пленуме ЦК XI созыва. Исходя из реального положения дел в Иу, они пошли на риск, разрешив развиваться единоличным хозяйствам, как и рынкам мелких товаров. Это не заслуга одного руководителя, а результат смелости жителей Иу быть первыми, смелости говорить правду и стоять горой за свое дело!

С точки зрения природных и географических условий в Иу нет ничего, что сравнилось бы с уездами и городами прибрежных территорий. Даже на фоне Чжэцзяна и Цзиньхуа у города Иу нет и толики природных преимуществ, но по дороге политики реформ и открытости он шел впереди!

Эпизод 2

Музыкальная пьеса для погремушки-барабанчика

В прежние времена вокруг города Иу, расположенного в центре провинции Чжэцзян, были лишь бедные ресурсами горы и бездорожье. Здесь не задерживались надолго богатые торговцы, но зато оседали пониженные в должности чиновники, а в периоды военных смут — разбитые в боях военачальники и раненые солдаты. Это было место, где много людей проживало на малопригодной для хозяйства земле.

Доведенный до крайности думает о переменах — у кого-то однажды появилась идея изготавливать сахар из местного тростника для обмена на что-то полезное. Это мог быть товар для перепродажи либо продукт, из которого можно было приготовить ценные удобрения.

Согласно «Описанию уезда Иу» в период Цяньлун династии Цин здесь жили крестьяне, которые ежегодно в перерывах между сезонными полевыми работами, зимой и весной, носили на коромысле вязанки с товаром, привлекая к себе внимание погремушками-барабанчиками. Они варили сахар — это мог быть красный кусковой или имбирный в виде гранул. Торговцы ходили по окрестным деревням и меняли сладкий товар на перья, шерсть, кости птицы и домашнего скота, старую одежду, поношенную обувь и другие вещи. Доход от такой деятельности был ничтожным.

В периоды Сяньфэн и Тунчжи династии Цин в ассортименте торговцев появились мелкие товары для женщин: иголки и нитки, румяна и пудра, сетки для волос, деревянные гребешки и другие. Перед войной с японскими захватчиками количество людей, занятых обменом, в уезде увеличилось до десятков тысяч. Тогда и появилось это название — «стучащая сахарная гильдия».

Первое, о чем я мечтал по приезде в Иу, — увидеть представителей «стучащей сахарной гильдии», которых 20–30 лет назад я часто наблюдал на окраине своей деревни, и услышать звуки погремушек-барабанчиков. Однако мне это не удалось даже после многих дней поисков. Я даже предложил местным властям воскресить традиционную погремушку-барабанчик. Жители Иу в ответ только рассмеялись: «Где сейчас ее найти?! Мы устанавливаем лотки, открываем лавки, у кого-то есть даже своя фабрика — кто сегодня будет этим заниматься?!» Я бы мог и сам догадаться о таком положении вещей.

Приезд в Иу воскресил у меня в памяти давно забытые воспоминания детства — вдруг захотелось попробовать настоящий сахар Иу, которого я не видел уже несколько десятилетий. Когда я сказал об этом кому-то из жителей Иу, в ответ снова засмеялись, ответив, что могут принести много конфет. Не было никого, кто вытащил бы кусочек сахара, подобный тому, что когда-то обменивали на куриные перья. С другой стороны, было радостно сознавать, что сегодня каждая семья, десятилетия назад занимавшаяся подобным обменом, стала обеспеченной, и в каждом дворе были заметны признаки «среднезажиточности».

У меня было еще одно намерение — посетить поселок Няньсаньли, который известен как колыбель рынка мелких товаров.

Поселок Няньсаньли[87] хорошо известен в окрестностях Иу. Он был назван так из-за своей равной удаленности (23 ли) от пяти окружавших его поселений. Вид родины погремушки-барабанчика, представшей перед моими глазами, сильно отличался от того образа маленькой деревеньки, которую я нарисовал в своем воображении. Первое, что обращает на себя внимание, — это широкая магистраль, рассекающая поселок и уходящая на километры вдаль. Взгляд цепляется и за одинаковые новенькие здания высотой в четыре-пять этажей, стоящие по обеим сторонам магистрали.

— И дорожное покрытие, и многоэтажные дома — всё построили крестьяне за свой счет, — сказали мне не без гордости. — И это всё благодаря политике реформ и открытости.

Принимающие меня руководители поселка были очень скромны, и только во время обеда я узнал подробности, подтверждающие истинность этих слов.

Из пяти кадровых работников, деливших со мной трапезу, трое были выходцами из «стучащей сахарной гильдии». Мои собеседники рассказали, что в поселке почти каждое домашнее хозяйство использовало погремушки-барабанчики, история которых тянулась из глубины веков. В Няньсаньли