До сих пор с потоком предложений я справлялся очень просто — не отвечал на запросы и послания. И секретарь никогда не соединяла меня ни с кем. Мол, шеф на выезде, будет не скоро. Но сегодня Вика почему-то пропустила звонок.

Пришлось отшить клерка, сказав, что я помощник шефа, без него ничего не решаю, вот он вернется когда-нибудь и что-то наверняка ответит, как только найдет время.

А потом накрутить хвост самой Вике. Та от моего ровного, но напряженного голоса онемела и даже не произнесла прозаическое «извините». Может, Глеб прав, и она имеет на меня виды, как говорили в старину? Тогда плохо дело, как бы не пришлось увольнять. Мне только романов на работе не хватает!

* * *

К обеду вернулся Глеб. Ездил на полигон с одной из своих групп. Принес нерадостную весть.

— Рустам руку сломал. Слетел с крыши здания.

— Да блин! Как его угораздило?

— Проходили полосу в задании «город». Увлекся паркуром, а настил не проверили. Черепица не выдержала.

— Молодцы! — мотнул я головой. — Делать нечего, ломаться только! Куда Серега смотрел?

Сергей Штурмин был командиром первой поисковой группы, в составе которой и числился Рустам Варда.

— Он перед ним прыгал.

— А ты где был?

— А я следом шел, — потупив взгляд, ответил Глеб.

Я только сейчас обратил внимание на его забинтованную левую руку.

— И сам хорош! Тоже сорвался?

— Нет. Прыгнул за Рустамом.

— Герои…

В отделе Глеба было две поисковые группы. Первая специализировалась на поздних эпохах, вторая — на ранних. Деление скорее условное, но при подготовке сотрудников были определенные различия.

Группа Штурмина больше работала с огнестрельным оружием, в современных условиях, особенно в центрах урбанизации, сиречь городах. Среди поисковиков этой группы большой популярностью пользовался паркур в плане прикладного аспекта тактической и стрелковой подготовки. Вот ребята и прыгали по крышам зданий, перемахивали через препятствия, слетали с этажей.

Внешне это выглядело эффектно, интересно. Вон даже Глеб увлекся и часто работал с группой на полигоне и в «Фантазии».

Я от паркура не млел, да и сигать по крышам с моим весом не так просто. Хотя от парней Штурмина практически не отставал.

Но тренинг тренингом, а получать травмы на ровном месте, пусть даже не на ровном, — нельзя! О чем и заявил Глебу. Тот только развел руками и виновато вздохнул.

— Плавунов обещал через неделю снять гипс. У него новая методика лечения.

— На доктора не кивай! Травмы должны быть исключены! Об этом мы говорили давно. Кстати, а где Бердин?

— У себя. На полигоне с группой работал Зингер.

— Тоже прыгал?

— Контролировал, — дипломатично ответил Глеб, выгораживая инструктора.

— Это как? На вертушке летал?

— Параллельно шел.

Я махнул рукой. Разбираться нет смысла. Подвела конструкция, а что не проверили… весь полигон не обойдешь. Да и занятия каждый день, сколько времени надо ухлопать на осмотр?

— Группы должны быть готовы в любой момент! — с нажимом сказал я. — А тут один выбыл из строя на три-четыре недели.

— На две.

— Вот именно! Так что впредь без травм и случайностей!

— Понял!

— Ладно, иди лечись.

Это происшествие, а может, общее напряжение стали причиной какой-то невнятной тревоги, возникшей в душе. Что, почему, с какой стати?

Я пытался отвлечься, сходил на тренировку, поработал с железом, заслужил похвалу от Брагина, оторвав от пола триста кило в становой тяге. Потом подписал несколько бумаг бухгалтеру и заявку на компенсацию по медстраховке Варде — награда за неудачное падение.

А потом пошел к научникам. Можно было позвонить, но захотелось поговорить лично. Успеху отдела Савостина я придавал даже большее значение, чем поиску ковбоев в Европе.

Аркадия Юсуповича я застал в его кабинете у коммутатора.

— Соедини с шефом, — говорил он, глядя на аппарат.

Что отвечала ему Вика, я и так знал. Мол, вышел куда-то и не предупредил.

— Шеф слушает, — подал я голос.

Савостин не сразу среагировал на мой голос, потом поднял голову и как-то заторможено сказал:

— Мы нашли переход. — И, упреждая мой радостный возглас, добавил: — Но установить контакт не смогли.

Навруцкий, Савостин, Гудков

— Определенно это тот проход. Мы выставили все параметры чужого «станка» и посылали «блуждающий» луч именно такой формы. Но если большое количество неудачных попыток еще можно объяснить индивидуальными характеристиками обоих аппаратов, то факт неудачного установления связи с тем миром я объяснить не могу.

Савостин развел руками, как бы извиняясь за неудачу, и посмотрел на Навруцкого. Директор перевел взгляд на Гудкова. Тот пожал плечами.

— У нас вообще никаких подвижек. Но поведение прохода, его закрытость — загадка. Соблюдены все условия, однако связи нет.

Навруцкий кашлянул, потер руки. Савостин машинально отметил этот жест и понял, что сейчас директор задаст технический вопрос и заранее извиняется, если скажет полную ахинею.

— Это не может быть искусственная блокировка? Скажем, ковбои сумели закрыть доступ в тот мир… там какой-нибудь аппарат с мощным полем, работающим в обратном режиме?

Гудков раскрыл было рот, чтобы возразить, но промолчал, нахмурился. Неуверенно глянул на Савостина.

— Блокировка? Такое невозможно. Во всяком случае, мы этого делать не умеем. Какой же мощности должно быть поле, чтобы наглухо перекрыть все диапазоны?! И где они взяли такой источник энергии? Нет, это невозможно!

— Технически или принципиально? — не сдавался директор.

— Технически, — подал голос Савостин. — Хотя идея сама по себе воплотима в жизнь. Скажем, чтобы на три дня заблокировать Бакар, нужна энергия, которую вырабатывают все электростанции России за две недели. Это приблизительно, но цена вопроса, думаю, ясна.

— Тогда остается продолжать попытки установить контакт с другим миром. Навести мосты, закрепить канал…

— Мы пробуем. «Станок» работает непрерывно, изменяя характеристики луча в заданном диапазоне. Усилили мощность почти до предела.

— Интересно, как ковбои держат связь? — осведомился Щеглов. — У них, я так понимаю, проблем с переходом нет?

— Мы тоже попробуем установить связь, — заявил Гудков. — Синхронизируем ваши и наши «станки», добавим мощности.