Вопрос был задан потому, что Лесничий молчал, а Иващенко смотрел на товарища явно неодобрительно.

– В принципе ты все сделал правильно, – наконец-то сказал командир.

– Хотя я лично на большее количество разведданных рассчитывал, – добавил Иващенко.

– Наверстаем, – подвел итог командир. – И с национальной гвардией разберемся. Если кто-то из них в плен попадет, сразу в баню гнать!..

– И еще сделать им всем массовую вакцинацию от триппера, – предложил Величко.

– Внимание! Несанкционированное пересечение периметра! Транспортное средство, грузовик или автобус, – резко проговорил Редька, сменивший перед контрольными мониторами Кравченко, который уже занял место на крыше заводского корпуса.

На войне говорят, что при артобстреле самое надежное место – это воронка от только что разорвавшегося снаряда. Он никогда дважды не попадает в одно и то же место. Следовательно, проведя аналогию, можно было рассчитывать, что после первого нападения «диких гусей» на базу российской ЧВК «Волкодав» никто больше повторить такую акцию не пожелает.

Но охрана осуществлялась самым строжайшим образом и уже заведенным порядком. Неподалеку находились не только американцы, но и профашистские украинские силы. Им, возможно, тоже не терпелось испытать на собственных глазах и ушах силу действия светошумовых мин и ощутить ароматы гранат-малодорантов.

Конечно, охраной занимались не два человека, но пара дежурных постоянно несла службу. Под утро Кравченко спал, за мониторами сидел Суматоха. Потом они сменились. Сейчас Суматоха спал, Кравченко вышагивал по крыше. За мониторами в это время дежурил Редька.

Он и Кравченко входили в постоянную охрану, а третий дежурный менялся несколько раз в день. Поскольку Суматоха должен был работать с самого утра в паре с лейтенантом Редкозубом, перед рассветом ему дали выспаться.

Такой график, учитывающий загруженность каждого члена боевой группы, составлял старший лейтенант Лесничий, а он хорошо представлял, когда и кому может понадобиться чистая и свежая голова. В список охраны Сергей Ильич не включил себя, поскольку у него было немало и других забот, и своего заместителя, поскольку Иващенко всегда должен был находиться в готовности заменить командира.

– Понял, встаю! – Старший лейтенант Лесничий проснулся еще при первом слове Редьки.

При последнем он уже стоял на ногах и даже с автоматом в руках. Сергей не забыл опустить предохранитель и передернуть затвор, чтобы загнать патрон в патронник.

Вмиг проснулись и все остальные. В боевой обстановке нервная система у офицеров спецназа работает так, что они реагируют на каждое слово со стороны даже во сне, сразу же анализируют его, оценивают реальную опасность. Более того, люди обычно даже шепот улавливают, и кое-кто куда лучше, чем громкие слова, потому что он вызывает подозрение в недобрых намерениях.

Первое движение каждого офицера спецназа при пробуждении в боевой обстановке – взять в руки оружие. Это работает как мигание век, на уровне безусловных рефлексов.

Во дворе еще не рассвело. Смотреть из двух застекленных окон было не просто бесполезно, но даже опасно. Свет в комнате горел не яркий, но с улицы было бы видно любого, кто приближается к окну. Таким вот образом человек, находящийся внутри помещения, автоматически превращался в хорошо различимую цель.

К окну никто не подошел, но и тревогу волкодавы не поднимали. Прибытие комбата Стерха ожидалось именно в это время, и поэтому особого беспокойства пересечение периметра не вызвало.

– Включаю инфракрасную камеру, – сообщил лейтенант. – Во двор еще не въехали. Сейчас. Да, автобус. Остановились. Стерх приехал. С ним человек какой-то. Внимание! Есть еще одно пересечение периметра! Мелкое транспортное средство. Объяснять, думаю, не надо – сами слышите.

Относительно мелкого транспортного средства объяснения и в самом деле были бы лишними. Звук двигателя квадроцикла уже отчетливо влетал в окна помещения, как застекленные, так и неплотно забитые тонким листовым металлом. Жесть была кое-где по краям помята, пропускала и холод, и звуки. Не исключено, что и сама она выполняла роль мембраны, усиливала звуки, приходящие с улицы.

– Чайник включите! – потребовал командир. – Люди с холода, а Иван Иванович и с ветра.

Можно было выходить. Лесничий с Иващенко двинулись встречать комбата. Они пожали Стерху руку, поздоровались и с ополченцем, прибывшим с ним.

Это был невысокий крепыш с неестественно бледным лицом. Впечатление было такое, будто он снега объелся. Его физиономия светилась в ночи ярким пятном.

– С ним разговаривать нужно громко, – прошептал Стерх. – Юрий Прокопьевич под завалом побывал и барабанную перепонку повредил. Сейчас одним ухом плохо слышит. Все зависит от того, каким боком он к вам повернулся. А я все время забываю, правое или левое ухо у него травмировано. Склероз…

– Это еще не склероз, – сказал Величко, неслышно появившийся рядом. – Склероз – это когда прохватывает понос, бежишь в туалет и не помнишь, где он находится.

– Вопрос со слухом мы решим, – вдруг пообещал Лесничий.

Стерх не понял, как именно его гость собирался это сделать, но переспрашивать не стал. Наверное, потому, что отвлекся на звук двигателя квадроцикла.

Тут же в ворота въехал и сам начальник разведки батальона. Волкодавы простились с ним совсем недавно, но все равно поздоровались. Ведь официально начался новый боевой день, который в мирной жизни обычно называют рабочим. Он для каждого может оказаться последним.

– Я приказал чайник поставить. Пойдемте греться, – сказал Сергей Ильич и первым вошел в дверной проем.

Все зашли в помещение. Дверь за собой прикрыли плотно, поскольку на улице заметно подмораживало. Кружки с чаем уже ждали гостей.

– Когда едем? – спросил Стерх, сделав маленький аккуратный глоток.

– Как только согреетесь.

– Тогда будем греться быстрее, – сказал Стерх и сделал один за другим сразу три глотка. – У нас своя операция намечается. Будем долбить ту самую нацгвардию, которая собирается в Жупаново наведаться. Я позвонил командованию в Донецк. Нам подбрасывают сразу четыре минометных дивизиона. Нацики у нас никуда высунуться не смогут. Запустим беспилотник для корректировки огня. Минометчики своей долбежкой наш переход прикроют. Я силами своего батальона блокирую их попытку к передислокации. Но к делу следует тщательно подготовиться. У нацгвардии тоже силы немалые. Нам необходимо заранее скрытно обойти два их блокпоста. Еще один в глубине стоит. Укры словно ждут на этом направлении нашего прорыва. Только вот я не понимаю, зачем они стараются дороги перекрывать. Мы же с детства пешком и ползком передвигаться умеем. А для этого дорога не требуется. Но это их проблемы. Нам надо их раздолбать, только и всего.

– Хорошее дело, – согласился Лесничий. – Но этим заниматься лучше ближе к вечеру.