Галина со своей стороны поедала Ольгу глазами с не меньшим любопытством. Красивые прически и умение одеться всегда вызывали в ней зависть к тем, кто обладал изысканным вкусом. Она тянулась за такими женщинами, что-то перенимала, но не всегда получалось так, как хотелось бы. Когда в своем зеркальном отражении не находила то, что искала, злилась. И злилась не только на себя, но и на тех, у кого получалось лучше, чем у нее.

Теперь перед собой видела женщину со вкусом. Красивая ухоженная голова, красивая юбка и кофточка. Сидят как нарисованные. Несмотря на то, что кофта выбилась из юбки, смята и надорвана, а юбка сбоку вся в грязи, как будто ее тащили по земле. Впрочем, все вполне возможно. Опустила глаза книзу: красивые ноги с педикюром, не сравнишь с нею. А босоножки, она всегда мечтала носить такие. Но, увы, не получилось. Не для ее ног и поступи они. А эта, видать, цаца. Не просто здесь очутилась. Такие просто не попадаются.

Наконец, Врюсова оторвала от Ольги глаза и отрывисто проговорила:

— Ну, ты чего пялишься на меня? Разрешение спросила? — В ее голосе прозвучали нотки давления, как обычно бывает в среде уголовников, когда заматерелые сокамерники начинают подминать новичка, чтобы сломать его, установить свое главенство.

Общение с Вольдемаром не прошло для Галины бесследно, это была школа выживания в волчьей стае. Вольдемар убежден был, что все в жизни происходит по законам волчьей стаи, и Галина впитала его убежденность в себя.

Ольга была далека от таких понятий, но ее интуиция подсказывала, что она не должна поддаваться этому натиску. И даже без всяких понятий, для нее это было неприемлемо. Вскинула голову и тем же тоном парировала:

— Но ты у меня тоже вроде не спросила!

— Ты не выламывайся передо мной, я тебя насквозь вижу!

— Да и ты как на ладони у меня.

Обменявшись такими любезностями, помолчали. И снова Врюсова заговорила:

— Как тебя кличут, коза?

Ольга могла бы назвать свое имя, но она видела, что собеседница такими словами норовит унизить и установить свое главенство над нею, хотя это было смешно, ибо обе находились в равном положении. И чтобы выбить из-под Врюсовой стул с притязаниями, Ольга тоже спросила:

— А тебя, коза?

У Галины плохо получалась роль, которую она избрала. Увидев это, она сделала паузу, скукожилась, подтянув под себя ноги, произнесла:

— Галькой меня зовут.

— А меня Ольгой, — улыбнулась она, заметив, как угасает пыл Врюсовой.

Но та отреагировала на ее улыбку по-прежнему не очень дружественно:

— И как же ты, Ольга, угодила в лапы этим крысиным отродьям?

— Наверно, так же, как и ты, Галька, — сухо отозвалась та.

— Ну, у меня свои счеты с ними! — Галина повела злыми глазами по двери.

— Странные у тебя счеты, если ты помогаешь им, — сказала Ольга, желая вызвать возражения Врюсовой. — Отказываешься развязать мне руки.

— Ты что, Ольга, одурела? — выпучила глаза Галина. — Чтобы я Крысе помогала? Он быстрее сдохнет, чем я стану помогать ему! Давай развяжу! — опустила ноги на пол. — Хотела посмотреть, что ты за штучка! Не люблю лапшу в бретельках. Кривляются такие цацы, манерничают, а копнешь — дерьмо на палочке! Лапша в бретельках и все! А ты ничего вроде, несмотря на прикид! Что им от тебя нужно?

Ольга оторвалась от стула и снова подставила ей руки, перехваченные скотчем за спиной, задавая встречный вопрос:

— А от тебя чего хотят? Давай в открытую!

— Дружка моего они на тот свет спровадили, а теперь вот за меня принялись! — сказала Врюсова, разматывая скотч.

— Моему тоже покоя не дают, — отозвалась Ольга.

— Тогда с тобой все ясно, ты у них вместо наживки. Если твой дружок заглотит, тебе хана, хотя тебе в любом случае хана. — Вывод Галины был неутешительным, прозвучал буднично, как само собой разумеющееся дело. Ольга вздрогнула и вспыхнула:

— Ты о себе подумай! — выдержала паузу, и уверено, как будто знала, о чем говорила, закончила. — Они наверняка твои ходы просчитали!

— Меня знакомая сдала, — сказала Галина, и Ольга уловила в голосе Галины ненавистное дрожание. — Если бы не эта стерва, Крыса никогда бы меня не застукал. Я с нею еще поквитаюсь!

— Ты думаешь, Крыса тебя отпустит? — повторила услышанную кличку Ольга.

— Он только на тот свет охотно отпускает. А я не собираюсь спрашивать у него разрешения. Убегу. Поможешь мне?

— Если ты мне поможешь! — быстро сориентировалась Ольга.

— Заметано! — мгновенно согласилась Врюсова и оттолкнула ее, освободив руки от скотча.

Ольга, конечно, не представляла, можно ли будет отсюда убежать, но если такая возможность представится, она немедля воспользуется ею. Произойдет ли это с помощью Врюсовой или без ее участия, значения никакого не имело.

Она разминала руки, когда за дверью раздался шум. Обе повернулись на него.

Глубже сев на диван, Галина вдавила себя в спинку. Ольга присела с краю. Дверь распахнулась, и в комнату ввалился один из парней, захвативших Ольгу:

— Познакомились? — спросил и кивнул на диван. — Спать будете вместе на одном диване, — и хмыкнул. — Еще ближе познакомитесь!

— Зачем мы нужны Крысе? — опасливо подала голос Врюсова.

Парень посмотрел с недоумением, не ответил на вопрос, пригрозил:

— Сидеть тихо! Пикнете — носы отрежу!

— Ты глухой, что ли? Я тебе вопрос задала! — снова воскликнула Галина.

— Повторяю, не пищать! — недовольно поморщился парень. — На свои вопросы, — глянул на Галину, — скоро получишь все ответы! Если что-то будет надо, я буду за дверью. Начнете брыкаться друг с другом, пристегну браслетами. Устроите возню, чтобы слинять, ноги выдерну! — сделал угрожающий знак рукой, спросил. — Понятно? То-то же! — и вышел из комнаты.

Похищение Ольги шокировало Глеба. Он, забыв о себе, как раненый зверь закружил по палате.

Полы расстегнутого халата не успевали за ним, летали по сторонам. Один конец пояса выскочил из шлевки и тащился по полу. Глеб, не замечая этого, наступал на него, ногой отбрасывал, опять наступал и снова откидывал. Ему казалось, раневая повязка на груди мешала, стесняла движения, и он раздражался от этого еще больше.

Все упреки и негодование полетело в голову Исаю, который принес плохую весть. Начальник охраны не оправдывался. Что толку от его оправданий, кому они сейчас нужны? Надо исправлять допущенный просчет, а не обеляться.

Первому о похищении Исай сообщил Акламину. Тот сразу предположил, что похитители выставят Корозову требование по обмену Ольги за гарнитур с алмазами. Они наверняка считают, что алмазы у Глеба. Иначе смысл ее похищения пропадает.