– Ксенька! – Чед схватил меня и прижал. Я в ответ тоже благодарно прижалась к Женьке, обняла его, потом выбралась из огромных ручищ. – Ты как? Ты целая? Танька звонила уже, что ты сбежала…

– Целая, ну почти целая, доктор Белка у нас художественную штопку любит, поэтому ты не дави меня… Жень, надо переодеться и быстро-быстро бежать…

– На работу?

– Не… С работой погожу, – тоскливо вздохнула я. – Надо проверить дом Мерлина.

– Ваське звоним?

– Я уже поговорила с ним. – Порывшись в шкафу, я откопала самую фешенебельную сумку. Напихала в нее несколько разнокалиберных книжиц, пачку старых пухлых бланков оплаты за телефон и за квартиру – сохранившуюся еще с доинтернетных времен; сверху сунула свернутый халат и врачебную шапочку, а еще прихватила в домашней аптечке две или три маски, оставшиеся от очередной эпидемии очередного гриппа, чтоб Касиз от него же и сдох… Все это заняло минуты три.

– И куда ты? – уточнил внимательно наблюдавший за этими приготовлениями Чед, надевая куртку и обуваясь.

– В тот дом, где Мерлин живет… надо поискать там кое-кого, – не слишком определенно отозвалась я.

– Я почему-то думал, ты Дуней будешь заниматься. Пошли.

– Дуней? А, Дульсинеей нашего Мерлина… нет, ей Белка звонила… по-моему, Дуня тут совсем ни при чем… нет, надо найти другого человека, я вроде о нем говорила…

Пара остановок на трамвае (Чед молчал – наверняка переживал, что мотоцикл пока не удается вызволить), резвый марш-бросок – и вот мы около дрянного домика.

Он и вправду сдал за последние часы. Казалось, стены его посерели, а вокруг торца, подмоченного изнутри аварийным прорывом кипятка, цоколь отсырел, позеленел, тронулся то ли плесенью, то ли мхом. Так быстро. И весь дом словно оплавился в очертаниях – его как будто невозможно теперь начертить линейкой, потребуются изогнутые лекала. Воображаю, как тяжело сейчас в этом доме людям… тут требовался глобальный очистительный проект, несколько экстрасенсов одной школы, владеющих одной и той же методикой, лучше всего – Учитель с адептами. Даже те, кто не погиб под ударами голодного восставшего Касиза сразу, сейчас очень страдали. Дом, пропустивший такое зло, очень трудно будет снова сделать жилым.

Я подумала об одном из карпатских мольфаров, который регулярно наезжал в Москву и уже обзавелся эффективными учениками; но сейчас он был во Львове, точнее, в горах возле древнего города – напитывался силой от особых мест. Потом, все – потом.

Я не слишком решительно вошла в подъезд. Женька тихо следовал за мной.

Кодовый замок был сломан, и тяжеленная полуоткрытая дверь странно пищала, чуть покачиваясь, как будто ее колебал ветер. Кафельную стенку подъезда раскалывала неровная трещина – ветвистая черная молния, упирающаяся прямо в дверь квартиры Мерлина.

Я поднялась на этаж, где жила Ларочка.

Лестничная клетка и дверь мне уже не понравились. На этаже можно было снимать старый фильм про хрущобы – какие-то примотанные к перилам лыжные палки, поломанные велосипеды, старые детские санки… Весь этот скарб навскидку не использовался много лет и являлся антенной для привлечения разного рода неприятностей. Сама дверь оказалась обитой материалом, доступным для разрывания, – и он был разорван, как будто дверь скреб какой-то крупный зверь; скреб совсем недавно; в длинных порезах торчал белый синтепон.

Я накинула халат и позвонила.

Внутри тут же заскулил пес. Интересно. Пес внутри, следы когтей снаружи.

Долгое время никто не открывал… странно – рано, на мой взгляд, в семье должны быть все дома. И вот дверь приоткрылась, замкнутая на цепочку. Внутри стояла девочка в длинной ночной фланелевой рубашке, выцветшей и на редкость застиранной… и нос Лабрадора.

– Здравствуйте, – начала девочка, но ее перебила собака, звонко залаяв. Я в собаках понимала немного – но этот пес определенно улыбался мне и в промежутках между захлебывающимися тирадами скулил и рыл щель лапой.

Девочка прислушалась, нагнув голову с темными нечесаными волосами… и вдруг торопливо защелкала цепочкой, отпирая дверь, и… и я даже не успела сказать, что я доктор…

…уже полчаса я сидела с Ларочкой в обнимку. Бедную малышку трясло от температуры, от болезни, от ужаса, от счастья – от всего сразу. Я иногда слышала обрывки ее мыслей, светлых, как искорки костра: пришла, нашла, спасла; я была для нее крестной феей, богиней, Наставницей – кем угодно. И я безмолвно соглашалась – да, маленькая, да, я тебе помогу, я оберегу тебя, все самое страшное – позади. И Лариса уже успела мне сказать – малыш Миша выжил. Зато она не смогла помочь тем двоим… и еще многим-многим.

Наконец я ее отпустила. Тонкое тельце и волосы пахли какими-то лекарствами.

– Детка, где мама?

– На работу ушла… она регистратор в поликлинике…

– А папа?

– Папа еще не приехал, он дальнобойщик…

– А кто дома?

– Дик и бабуля… и еще мамин песик, но мама сказала, что он умирает… а бабуле пришлось ночью дать дополнительные лекарства, она будет спать…

Бабуля – довольно грузная пожилая дама – лежала в метре от меня, на второй кровати в семиметровой жилой комнатушке. В малометражной двушке воняло псиной; ремонта эта квартира не видела, по-моему, лет сорок. Обветшавшая нищета, неопрятные запахи пожилого человека и больного животного. Замечательно.

Дик радовался моему приходу не меньше Ларисы.

– Давай, я тебя чуть полечу? – предложила я.

– Давайте, конечно! – обрадовалась девочка. – А то температура уже третий день совсем не опускается…

– А ты пока расскажешь все, что хочешь.

– Конечно… я давно слышала разные странные вещи. И когда пробовала рассказать папе и маме, они говорили, что я не только слепая, но и сумасшедшая, – заторопилась малышка. – И тогда я решила молчать. Мне иногда очень страшные вещи снились или слышались. Например, что снизу, под домом, кричат. Два раза было так страшно, что я болела почти по месяцу…

Понятно, она слышала последние убийства некроманта.

– И вот… мне приснился сон. Что в подвале убивают котика, а что он оживает… я уже пробовала делать… разные… вещи… например, когда слышала, что у человека болит голова – убирала боль… или если не слушался маленький – делала чтобы слушался… а тут я услышала, что кот пошел есть Мерлина… мертвый кот, в дырах, липкий.

Девочку снова затрясло, и я усилила работу поисковых нитей, которые сейчас врачевали ее надорванную непомерной задачей Сущность.

– Я с Мерлином дружу, он взрослый и очень хороший, – говорила девочка. – Я… думала, как его защитить… я много слушала о магии по телевизору, и у меня был один магический предмет. Он был когда-то бабушкин… потом бабушка его выкинула, сказала, он ей больше не нужен, а я забрала себе. И он у меня хранился долго.