— Мать нэри Ронхэн.

Удивиться я не успела, потому что из коридора раздались рыдания и громкий, рвущийся голос:

— Умоляю, пустите меня к ней! Умоляю!

Я шагнула вперед, и хаальварн отступил, открывая передо мной дверь. Иртханессе, чей полный отчаяния взгляд натолкнулся на меня, наверняка было не больше, чем Мэррис, но красные от слез глаза и опущенные уголки губ делали ее значительно старше. Миг — и она рванулась ко мне, падая на пол и обнимая мои ноги.

— Спасите мою дочь, — сквозь рыдания выдохнула женщина. — Умоляю, спасите мою дочь!

— Выйдите, — отрывисто произнесла я.

Коротко, спокойно, но так, что нэри и служанок как ветром сдуло, остался только хаальварн.

— Я не имею права оставить вас одну, местари.

— В таком случае оставайтесь, — не стала пререкаться я. — А вы поднимитесь. Как я могу вас называть?

— Ильмира… Ильмира Наргхорн.

— Что же, местари Наргхорн. — Я указала ей на диван. — Садитесь.

Она опустилась, не отводя глаз, словно боялась, что стоит ей разорвать зрительный контакт, и я прикажу выбросить ее из своих покоев.

— Если вы знаете, кто я такая, то вы наверняка знаете, что произошло. — Я села напротив нее. Только сейчас отметила, что они с Ронхэн очень похожи: такие же черты лица, тот же цвет волос.

— Знаю, — всхлипнула она.

Я смотрела на эту женщину, не представляя, о чем говорить дальше. Знает ли она, что ее дочь убийца? Разумеется, знает, она только что в этом призналась. Знает ли, что благодаря ей чуть не погиб мой брат? Без сомнения. Про Ибри — большой вопрос, но если ее допустили к дочери, скорее всего, знает и об этом. Вот только для Ильмиры Наргхорн нэри Ронхэн все равно дочь. Дитя, которое она приложила к груди после первого крика, и если это дитя выросло убийцей, для нее ничего не меняется.

— Я сделаю все, что вы скажете, — потухшим голосом произнесла женщина. — Я сделаю для вас все, местари Ильеррская. Только спасите ее…

— Помолчите. — Я чуть повысила голос. — Ваша дочь чуть не убила моего брата, местари Наргхорн. Она хотела подставить беременную женщину, которую могли казнить без сожалений. Я понимаю ваши чувства, но даже если бы я могла вам помочь, я бы не стала. Нэри Ронхэн заслужила наказание, и она ответит за то, что сделала.

Женщина сжала пальцы с такой силой, что ткань ее одежд затрещала.

— Значит, нет, — сказала она.

— Нет, — решительно ответила я.

— Муж говорил мне, — усмехнулась она, даже не глядя на меня. — Говорил, что я должна оставить все как есть.

— Ваш муж был прав. — Я поднялась.

— Ваш брат… — сказала она, запрокинув голову. — Он жив, верно? Вы живы, и та женщина тоже жива?

— Мы живы лишь благодаря счастливой случайности. — Мне было нелегко смотреть на нее сверху вниз, но и продолжать этот разговор тоже было нелегко. — Уходите, местари Наргхорн. Не рвите себе сердце.

Она коротко улыбнулась.

Коротко и отрешенно, а потом бросилась вперед. Наверное, я бы не успела среагировать, но успел хаальварн. В мгновение ока он перехватил женщину, вцепившуюся в нож для резки фруктов. Лезвие рассекло одежду вместе с кожей, а после хаальварн вывернул ее руку, и сталь глухо ударилась о ковер. Не в силах поверить в то, что произошло, я смотрела на расплывающееся по платью иртханессы пятно, а она громко, надрывно завыла.

Дверь распахнулась, на пороге появился второй хаальварн, за его спинами маячили перепуганные лица нэри и служанок, а иртханесса, которая обмякла на миг, с силой забилась в руках мужчины.

— Пустите! — С губ ее срывались не то хрипы, не то вой. — Пустите, пустите, пустите! Я хочу умереть раньше, чем моя дочь!

Хаальварн спеленал ее крепко и поволок к выходу под испуганные ахи служанок, и только тут до меня дошел смысл ее слов.

— Стойте! — крикнула я, в два шага догнала тащившего Ильмиру воина и заглянула ей в лицо. — Вы сказали «умереть»?

Женщина подняла на меня мертвые глаза.

— Не говорите, что вы этого не знали, местари Ильеррская, — теперь она мое имя выдохнула как проклятие. — Говорят, что местар Даармархский помешался на вас. Говорят, что он готов на все, о чем вы только его попросите. Моя дочь умрет, а вы будете с этим жить! Живите и наслаждайтесь, но рано или поздно вы поймете, что такое утрата. Поймете, когда лишитесь самого близкого человека в мире.

— Ваши пожелания несколько запоздали, местари Наргхорн. — Я посмотрела ей в глаза. — Я уже лишилась матери и отца, и я знаю, что такое утрата. Знаю как никто другой. Уведите ее.

Развернувшись, я направилась на балкон и не обернулась, когда за моей спиной хлопнула дверь.

— Местари… — Осторожный голос Фархи за спиной. — Местари, все хорошо?

— Все, — коротко отозвалась я.

— Вы позволите накрыть обед?

— Пусть накрывают.

За время нашего разговора я ни разу не обернулась. Вцепившись в перила, позволяла ветру подхватывать выбившиеся из косы пряди, отбрасывать их за спину и снова осторожно вытягивать, словно руки умелой служанки делали мне прическу.

«Смертная казнь — это тоже убийство, — говорил отец Горрхату. Я подслушала их разговор, прячась на дереве, куда забралась незадолго до их появления и, до того, как услышала голоса, развлекалась тем, что обрывала бледно-кремовые лепестки цветов, сдувая их с ладони. — Никто не вправе лишать жизни другого, будь то правитель, его советники или собрание суда, сколь бы много человек, основывающихся на общем решении, ни считали свой приговор верным. Жизнь дается нам свыше, и только небу решать, когда она прервется».

Горрхат слушал и соглашался, чтобы спустя несколько лет убить моего отца.

Смертная казнь.

В отличие от Ильерры в Огненных землях не было тюрем для людей. Тяжелые работы по прокладыванию новых подземных дорог, в шахтах или каменоломнях, на которых долго не выдерживали, — за разбой, нападение на людей, убийство или насилие, отрубленные кисти — за воровство. За нападение на иртхана — смертная казнь, приговор приводится в исполнение на месте либо в течение суток.

Смертная казнь иртхану полагалась за убийство иртхана или участие в заговоре против правителя. Нэри Ронхэн (попытка убийства) должно было достаться тридцать шаэррнар и таэрран на всю жизнь. Невозможность покидать дом родителей без их сопровождения, а после — супруга (если, конечно, кто-то пожелает взять ее замуж с таэрран и такой историей), табу на появление в обществе.

Положив ладони на перила, я вглядывалась в дневную жизнь Аринты. Смотрела на город, пока от сверкающих под солнцем крыш не заболели глаза. А после развернулась и направилась к дверям, перехватила взволнованные взгляды нэри, но не остановилась. Рывком дернула тяжелую бронзовую ручку, шагнула в коридор.