прослужил год штабным офицером в Нанкинском штабе японского императорского экспедиционного корпуса в Китае, где он слышал, как некий молодой офицер рассказывал об использовании китайских пленных для обучения новобранцев штыковому бою[475]. «Это помогает им набраться смелости», – сказал офицер принцу[476]. Потрясенный Микаса описал подобную практику как «воистину кошмарную сцену, которую невозможно назвать иначе как бойней». Испытывая «отчаянное желание положить конец войне», принц распространил среди молодых штабных офицеров анкету, выясняя их мнение о войне, подготовил лекцию, осуждавшую японскую агрессию в Китае, и написал доклад «Размышления японца о китайско-японской войне». Доклад был сочтен спорным и опасным, но Микасе он сошел с рук благодаря императорской крови. Японские военные позже конфисковали и уничтожили большую часть копий, но один экземпляр сохранился и позднее был обнаружен в собрании микрофильмов национального парламентского архива.

Если бы эта история всплыла во время японских военных трибуналов, она могла бы иметь последствия как для императорской семьи, так и для высшего военного командования, не сумевших принять меры против военных преступников, когда до них дошли известия о происходящих злодеяниях (Микаса говорил, что «во всех подробностях»[477] сообщал брату о ситуации в Китае и даже смотрел вместе с ним кинохронику о японских зверствах в Нанкине). Но признание Микасы появилось лишь в 1994 году, почти через полвека после МВТДВ.

Вероятно, мы никогда в точности не узнаем, какие известия получал Хирохито из Нанкина, пока там творилась резня, но, по имеющимся сведениям, он был крайне доволен происходящим. На следующий день после падения китайской столицы император выразил свое «величайшее удовлетворение»[478] принцу Канину, двоюродному деду императрицы и начальнику армейского Генерального штаба, а принц, в свою очередь, отправил поздравительную телеграмму Мацуи Иванэ: «Никогда еще с начала времен не случалось столь выдающегося военного достижения»[479]. Хирохито даже пригласил Мацуи, Асаку и Янагаву на свою летнюю виллу, где подарил им серебряные вазы с изображением императорской хризантемы[480].

В конечном счете императорская семья не только избежала внимания трибунала, но продолжала наслаждаться роскошной жизнью и обожанием подданных. Принц Асака, к примеру, уйдя в отставку, смотрел вместе с Хирохито еженедельную кинохронику, заседал вместе с ним в Совете принцев крови и играл с ним в гольф до конца своих дней (Асака не только был превосходным спортсменом, но и проявлял активный бизнес-интерес к строительству полей для гольфа, став архитектором одного из них в клубе Дай-Хаконэ в курортном городке Хаконэ на восточном побережье Японии[481]). Сам Хирохито прожил долгую и спокойную жизнь, умерев почти в 90-летнем возрасте в 1989 году.

9. Судьба выживших

Исследователи Нанкинской резни неоднократно отмечали, сколь несправедливо сложилась судьба тех, кто имел к ней отношение, после МВТДВ. В то время как многие японцы, терзавшие китайских граждан, получали полные военные пенсии и пособия от японского правительства, тысячи их жертв страдали (и продолжают страдать) от бедности, позора или хронической телесной и душевной боли.

Поворотный момент для подобных перемен наступил с приходом холодной войны. Соединенные Штаты изначально стремились установить в Японии демократию, вычищая из японского руководства тех, кто участвовал в войне. Но после войны Советский Союз нарушил свои обещания, данные на Ялтинской конференции, захватив Польшу и часть Германии. Когда «железный занавес» коммунизма опустился на Восточную Европу, то же произошло и с «бамбуковым занавесом» в Китае. В 1949 году коммунистические войска Мао Цзэдуна победили армию Чан Кайши, вынудив его правительство отступить на остров Тайвань. Затем в 1950 году разразилась Корейская война, в которой погибли миллион корейцев, четверть миллиона китайцев и 34 тысячи американцев. После того как Китай, Советский Союз и Северная Корея стали новыми послевоенными врагами США, те внезапно стали рассматривать Японию как стратегически важного союзника. Вашингтон решил поддерживать стабильное правительство в Японии, чтобы противостоять коммунистической угрозе в Азии. Соединенные Штаты сохранили практически нетронутой довоенную японскую бюрократию, позволив остаться безнаказанными многим военным преступникам. Соответственно, если нацистский режим Германии подвергся полной замене, а многочисленные немецкие военные преступники разыскивались и предавались суду, то многие высокопоставленные японские чиновники военного времени вернулись к власти и процветали. В 1957 году Япония даже избрала премьер-министром человека, отбывшего тюремное заключение как военный преступник.

В то же самое время большинство выживших после Нанкинской резни, если не все, исчезли из поля зрения общественности. Во время холодной войны и бурных лет правления Мао Нанкин, как и остальной Китай, оставался изолированным от большей части международного сообщества. Китайское коммунистическое правительство не только разорвало на несколько десятилетий связь с Западом, но и изгнало многих остававшихся в Нанкине иностранцев, даже тех, кто спас тысячи китайских жизней, будучи администраторами Нанкинской зоны безопасности.

Летом 1995 года я стала одним из первых представителей Запада, снявших на видеопленку устные свидетельства нескольких переживших Нанкинскую резню. С печалью должна заметить, что, если бы я посетила Нанкин всего десятью годами раньше, я смогла бы найти многие сохранившиеся места тех ужасных событий, поскольку город тогда был образцом сохранения исторической памяти и большая часть его архитектуры 1930-х годов оставалась целой. Но в конце 1980-х и в 1990-е годы в городе началась спекуляция землей и интенсивное строительство, уничтожившие значительную часть его древнего ландшафта, который сменили новые роскошные отели, фабрики, небоскребы и многоквартирные дома, высящиеся под толстым покрывалом смога. Исчезла даже часть знаменитой Нанкинской стены – остались лишь несколько ворот, как туристическая достопримечательность.

Если бы до моего визита в этот забитый людьми преуспевающий город я не знала об ужасных событиях в Нанкине, я бы даже не подозревала, что здесь когда-то происходило нечто подобное, поскольку население города выросло по крайней мере вдесятеро по сравнению с его количеством после резни. Но на фоне процветания незаметными оставались последние человеческие связи с прошлым – старики, пережившие Нанкинскую резню. Жившие в городе историки проводили меня к нескольким из них.

То, что я увидела, потрясло меня и повергло в уныние. Большинство жили в темных, грязных квартирах, заваленных мусором и пропахших плесенью и сыростью. Я узнала, что во время резни некоторые получили столь серьезные ранения, что не смогли затем вести полноценную жизнь. Большинство прозябали в такой нищете, что даже минимальная денежная компенсация от Японии могла бы во многом улучшить их жизненные условия. Даже 100 долларов возмещения от японцев, позволявшие купить кондиционер, могли бы изменить мир для многих.

После войны некоторые выжившие цеплялись за надежду, что правительство отстоит их интересы, потребовав от японцев возмещения и официальных извинений. Надежда эта,