«Минут тридцать идем по улицам Кишиневской, Советской (Бендеры, Приднестровье). Трупов не видно, но и живых людей тоже. Город словно вымер, угнетает пустынностью улиц. «Тишина – страшнее стрельбы», – ловлю себя на мысли. Чем ближе к центру, тем более угнетающей становится картина. Деревья, заборы, дома, отмеченные редкими следами пуль и снарядов, постепенно сменяются иссеченными столь густо, что кажутся похожими на сплошное решето. Вдоль дороги лежат сгоревшие в огне сражения бэтэры, бээмпешки, зенитные установки, автомашины. Горсовет, за который разгорелся ожесточенный бой, …напоминает кадры из кинохроники времен Великой Отечественной. Пробитые снарядами стены, разрушенные перекрытия этажей, следы пожара. Хрустит под ногами стекло.

Натыкаемся на пункт записи добровольцев в ополчение. Дежурный по пункту – член президиума рабочего комитета города Аркадий Шаблиенко. «За день поступает около 80 заявлений, – рассказывает он. – Наши требования элементарны: доброволец должен быть совершеннолетним, несудимым».

Директор средней школы № 2 Виктор Волошин: «Тут, в Бендерах, все потрясены случившимся. Если раньше в чем-то сомневались, то теперь намерены стоять до конца. Мой род живет здесь чуть ли не с четырнадцатого века, мы всегда были русскими. И здесь все – носители русской культуры. Это объединяет местных: и русских, и евреев, и украинцев, и молдаван».

…Резко звучит автоматная очередь. В ответ – вторая, третья, и пошло-поехало. Останавливаемся словно вкопанные, боясь пошевелиться. Откуда-то выбегает собака и, поджав хвост, стремглав мчится вдоль улицы.

Спрашиваем, как добраться до отделения полиции. Там, наконец, встречаемся с официальным лицом – комиссаром отделения, полковником Виктором Гусляковым, русским, отстаивающим политику Кишинева. Задаем вопрос: «Почему вы, русский, защищаете интересы молдаван?» – "Не молдаван, а Молдовы… Я защищаю конституцию республики, законность и правопорядок" – "Какие силы заинтересованы в конфликте?" – "Те, кто желает восстановить СССР и военно-промышленный комплекс". – "Но, согласитесь, устремления Тирасполя не нашли бы отклика у людей, если бы для этого не оказалось почвы". – "Были ошибки и у Кишинева, – соглашается полковник. – Например, решение о государственном языке, линия Народного фронта Молдовы на вхождение в Румынию—.

Возвращаемся проторенным путем: полиция – гвардейцы – горсовет – окраина Бендер. Пересекать каждую улицу, каждый перекресток приходится перебежками, пригибаясь чуть ли не к самой земле. Справа и слева трещат автоматы, ухают пушки и минометы… Ветка над головой неожиданно вскинулась, словно живая, и подсеченная невидимой силой падает у ног. Открываем чью-то калитку и огородами-огородами бежим подальше и от тех, и от других».

P.S: В этом же номере газеты два сообщения:

1. «"Правительство Румынии оказывает военную поддержку молдавским экстремистам" – к такому выводу пришло Международное общество защиты прав человека, делегация которого совершила поездку по Молдавии и побывала в Приднестровье»;

2. «Министр национальной обороны Румынии Николае Спирою: "Объединение (Румынии и Молдовы. – Авт.) должно произойти де-факто, а де-юре оно состоится, если будет необходимо».

«Российская газета», 20 августа 1992 года.

«С этим призывом к Государственному совету и правительству Грузии, Верховному совету и правительству Абхазии обратились руководители республик Адыгеи, Дагестана, Кабардино-Балкарии, Карачаево-Черкессии, Краснодарского и Ставропольского краев. «Наша боль и тревога, – заявили они, – понятны. Народы Северного Кавказа имеют вековые исторические добрососедские связи как с грузинским, так и с абхазским народами. Считаем, что решения спорных вопросов силой оружия не должно быть в сегодняшней жизни»».

Прошло более 70 лет после Великой Отечественной, а и по сей день в земле лежат не взорвавшиеся бомбы. В мире много подобных бомб. Крым – одна из них. Да, сегодня «бомба» под надежным присмотром, но запал по-прежнему остается в ней, не вынут, а мы ведь все живем в мире непредсказуемом, и то, что сегодня кажется очевидным и вечным, завтра окажется хрупким и иллюзорным. Так было, так и будет, пока человечество не осознает, что планета дана не отдельным государствам, а всем людям, живущим на ней. Когда это случится и случится ли вообще? Сегодня глупо загадывать и то, и другое. Сегодня разумно жить «по обстоятельствам».

«Обстоятельства» же с Крымом хорошо известны. Россия начала борьбу за безопасность своих южных границ, которые регулярно подвергались набегам орд Крымского ханства, еще со времен Ивана Грозного. Завершилась эта борьба принятием 3 апреля 1783 года манифеста Екатерины II о включении в состав России Крыма, Таманского полуострова и Кубани. Русские воины за эти годы совершили восемь походов за Крым, провели три войны, потеряв несколько миллионов жизней. Многие угнаны в рабство.

Такова для нас цена Крыма. И с учетом этого как не удивиться и не возмутиться фактом передачи Крыма Украине?! Пусть тогда братской, родной и надежной. Да ведь и по жизни старший брат не подарит младшему дом, в котором живут его дети, тем более, у младшего есть свой дом – просторный, теплый, обустроенный. Хрущев подарил, даже не испросив согласия собственника – России.

Впрочем, так бы и замяли дело, так бы и ушло оно в прошлое, наконец, забылось, если бы независимая Украина оставалась верным и надежным партнером независимой России, если бы в экстазе от свалившихся с неба обретений Украина не повела себя необдуманно, дерзко, пожалуй, даже разнузданно. И это при том, что взаимозависимость российской и украинской экономики была чрезвычайно велика: российская промышленность зависела от поставок с Украины на 12 процентов, Украина от российских – на 67.

В начале 90-х годов было совершено второе, после Хрущева, покушение на Крым. Происходило это на фоне борьбы русских адмиралов и генералов с Киевом за Черноморский флот. Подчеркнем: русских адмиралов и генералов, а не руководителей России. Вот что вспоминает спустя 25 лет командующий Черноморским флотом адмирал Игорь Касатонов о тех трагических событиях.

«С распадом СССР, – говорит он, – развалилось единое оборонительное пространство на важнейшем направлении. Это пространство включало в себя силы и средства противовоздушной обороны, флот, эшелонированную оборону сухопутной границы. В этой связи я задумываюсь над вопросом, почему Ельцин отдал Крым? Я с Борисом Николаевичем не разговаривал на эту тему, но думаю, это был заказ Запада. Западу очень выгодно, чтобы Крым не был российским. В первую очередь потому, что Россия теряла полноценную крупную группировку войск на юго-западном направлении. Учтите при этом, что направление и так было ослаблено, так как семь советских военных округов оказались за границей России: три стратегических командования, три группы войск, Балтийский флот частично, Черноморский флот практически полностью.

И вот неожиданно, 10 декабря 1991 года, три командующих округами – Киевским, Прикарпатским, Одесским и я – получили указания от своих непосредственных начальников в Москве прибыть в Киев на встречу с Кравчуком. Мы удивились, но полетели. На следующий день, 11 декабря, нам объявили, что мы теперь подчиняемся только Киеву, и Кравчук у нас верховный главнокомандующий, в Москву отныне ничего докладывать не надо. И надо принимать украинскую присягу. Можете не торопиться, сказали нам наши московские начальники, но лучше это сделать уже завтра. Это вызвало у нас недоумение: вот так легко и просто?