И первые дни работы Съезда дали надежду на то, что обсуждение проблем и задач выйдет на конструктивную тропу. Да, расхождений много, но нужно идти на компромиссы там, где они возможны. Да, противоположные стороны вылили друг на друга немало грязи, однако же надо когда-то и остановиться. Егор Гайдар выступил 2 декабря с докладом, в котором прозвучали самокритичные оценки действий и шагов правительства. Он признал, что так и не удалось добиться финансовой стабилизации, выйти из кризиса неплатежей и денежной наличности. Крупные промахи допущены в сфере внешнеэкономической деятельности. Инфляция достигла критической отметки – 25 процентов. Переход этой грани, признал он, грозит срывом в гиперинфляцию.

И выступавшие депутаты (записались в прения 180 человек) старались умерить эмоции, в содержательной части их речей преобладали предложения, а не критика. Председатель Высшего экономического совета (создан при Президиуме Верховного совета. – Авт.) Владимир Исправников в мягкой форме призвал правительство не монополизировать право на разработку антикризисных мер и не утверждать, будто вывести страну можно лишь правительственным путем. При этом предложил комплекс мер, способствующих стабилизации. В частности, необходима корректировка в налоговой системе, банковская реформа».

Буря бывает после временного затишья. Ельцин понимает: для него крайне важно спасти Гайдара. Спасти любыми средствами. И он бросает кость за костью Съезду. За неделю до Съезда пост министра печати и средств массовой информации покидает Михаил Полторанин, отправлен в отставку Бурбулис. Последний вспоминает, как это было: «Борис Николаевич сказал мне: «Зайди к Хасбулатову, он что-то тебе скажет». Хасбулатов сказал: «Принято решение отправить тебя в отставку. Это нужно для укрепления правительства». Затем президент выступает на Съезде и предлагает «законодательную инициативу» – назначения на посты министра обороны, министра безопасности, министра внутренних дел, министра иностранных дел проводить с согласия Верховного совета. Он жертвует шестью фигурами, чтобы спасти ферзя – Егора Гайдара.

На седьмой день работы съезда, 8 декабря, президент первым попросил слово, чтобы предложить кандидатуру на пост председателя Кабинета министров. Как и ожидалось, кандидатом оказался Егор Гайдар. Обычно скупой на похвалы, Борис Ельцин на этот раз не поскупился на них.

«Правительство реформ обречено принимать непопулярные решения. Оно неизбежно обречено работать в режиме перенапряжения. Все это требует от главы Кабинета министров …просто уникальных способностей и человеческих качеств. Прежде всего речь идет о компетентности. Убежден, рыночную реформу в России не провести, если ее главой будет комиссар, представитель какой-либо партии или течения. Нужен специалист, досконально знающий экономику и ее болезни.

Гайдара много раз упрекали за то, что в его работе на посту главы правительства часто проявлялись академизм, оторванность от жизни, свойственная ученым. В последнее время такой критики стало меньше, и даже в этом зале.

Принимая решение, я исходил также из того, что Гайдар, несмотря на относительную молодость, пользуется большим авторитетом и в нашей стране, и в мире как автор экономических реформ (каких? – Авт.). Его потенциал далеко не исчерпан. Как государственный деятель он находится на подъеме. Для всего мира назначение Гайдара главой правительства будет гарантией продвижения России по пути преобразований, причем не по американскому, шведскому или какому-либо другому пути, а именно по российскому пути реформ.

9 декабря на утреннем заседании Съезда выступил с краткой речью Егор Гайдар. Он заявил, что не отрекается от избранного курса, поскольку смена его будет означать «возврат к командно-административной системе, а это грозит полным крахом для страны». По его мнению, в 1993 году уже можно сократить темпы падения производства, пообещал к весне 1993 года обуздать инфляцию. Отметил также необходимость корректировки кадровой политики, «поскольку не все, как оказалось, могут работать в сложных условиях».

Около 19 часов 9 декабря на трибуну Съезда поднялся председатель счетной комиссии Чеботаревский и сообщил итоги тайного голосования по выборам председателя правительства. За Егора Гайдара проголосовали – 467 депутатов, против – 486.

Это привело президента в бешенство. Его можно понять: он сделал несколько шагов навстречу Съезду, а депутаты не оценили его жертвы! За ночь его помощники подготовили ему выступление на Съезде, а также «Обращение к гражданам России и ко всем избирателям»».

«Российская газета», 11 декабря 1992 года.

«Граждане России! Народные депутаты! Развитие событий на седьмом Съезде народных депутатов заставляет меня обратиться напрямую к народу. Реформы, которые уже в течение года проводятся в России, находятся в серьезной опасности. На Съезде развернуто мощное наступление на курс, проводимый президентом и правительством, на те реальные преобразования, которые удерживали страну все последние месяцы от экономической катастрофы. То, что не удалось сделать в августе 1991 года, решили повторить сейчас и осуществить ползучий переворот. Цепь действий уже выстроена. Вот она.

Первое. Здесь, на Съезде, создать невыносимые условия для работы правительства и президента, практически деморализовать их. Второе. Любой ценой внести в Конституцию поправки, которые наделяют Верховный совет, ставший оплотом консервативных сил и реакции, огромными полномочиями и правами. Но по-прежнему оградить его от какой-либо ответственности. Взять права, но уйти от ответственности. Третье. Заблокировать реформу, разрушить все позитивные процессы, не дать стабилизировать ситуацию. И наконец, четвертое. Провести в апреле 1993 года восьмой Съезд народных депутатов, расправиться на нем и с правительством, и с президентом, и с реформами, и с демократией. Такова логика и последовательность действий, которые открыто обсуждаются частью депутатов в эти дни. Не питал иллюзий, но все-таки надеялся, что в ходе работы Съезда депутаты с мест разумно отнесутся к моим предложениям и проявят здравый смысл. Виню себя сегодня за то, что ради достижения политического согласия неоднократно шел на неоправданные уступки. В результате было потеряно время, а договоренности, как правило, нарушались. И на седьмом Съезде рассчитывал на понимание. В ответ только глухое молчание или агрессивное недовольство. Съезд отверг мои предложения по обеспечению стабилизационного периода, не заметил даже эти предложения, не избрал председателя правительства, отклонил, по существу, без рассмотрения подавляющее большинство поправок в Конституцию.

Граждане России увидели, чем на самом деле заняты многие их избранники: одни и те же лица у микрофонов, одни и те же слова звучат с трибуны, вплоть до призывов к свержению. Стены этого зала покраснели от бесконечных оскорблений, площадной брани в адрес конкретных людей, от злости, грубости и развязности, от грязи, которая переполняет Съезд, от болезненных амбиций несостоявшихся политиков, их драк. Это позор на весь мир.

Спикера защищал грудью только что созданный Фронт национального спасения. Конституция, или то, что с нею стало, превращает Верховный совет, его руководство и председателя в единовластных правителей России. …Они стремятся окончательно повязать парламентариев круговой порукой безответственности и страхом потерять свои кресла. Все это очень похоже на то, что было в недавнем прошлом, когда страной руководило политбюро ЦК КПСС».