— Ха, если б знать, — отозвался кто-то с коротким смешком, — я бы сам хотел, чтобы мне это растолковали.

— Так что же, — спросил я, — науке, стало быть, ничего не известно?

— Ну как ничего, — возразил Гринберг, — существует целый ряд идей и предположений…

— Идей-то много, да что толку! — Реплика эта, конечно, принадлежала Антону.

— Вообще-то главное тут в чем заключется7 — погодя добавил он. — В том, чтобы найти промежуточное звено… Ты хоть немного знаком с данной проблемой?

— Вот именно — немного, — пожал я небрежно плечами. А по правде?

— А по правде, ни черта не знаю…

И Осип заговорил тогда с укоризной:

— Ай-яй-яй, нехорошо, браток. Такие вещи надо знать! Это же, в сущности, самая большая философская проблема современности, вот уже сто лет не дающая покоя ученым! Ты только подумай. Перед нами стоит вопрос: что есть человек? Как и откуда он явился на земле? Если это творение Божие — задумываться не над чем… Если же он, как утверждал Дарвин, простой продукт эволюции, то надо искать его следы в прошлом. И вот мы ищем! И иногда находим кое-что… Но главного доказательства — промежуточного звена, отделяющего человека от обезьяны, — до сих пор еще отыскать никому не удалось! За ним, за этим «звеном», гоняются по всему миру. И если написать обо всем этом умеючи, то мог бы получиться увлекательный детектив. Пожалуй, даже самый увлекательный. В котором роль воображаемого беглеца, скрывающегося преступника, играл бы таинственный наш предок, прачеловек, а роль «Интерпола» — мировая наука.

* * *

Гринберг пристыдил меня и заинтересовал этой «самой большой» философской проблемой. И я занялся ее изучением. В здешней экспедиции, кстати, для этого имелись все условия: и необходимая литература, и непосредственные, живые знатоки вопроса. И история, которую я узнал, оказалась действительно увлекательной, захватывающей.

Где только не искали следы пресловутого «беглеца»! С тех пор, как впервые было заведено на него «досье», минуло больше ста лет. И за это время антропологи обшарили чуть ли не всю планету…

Было создано множество гипотез, пытающихся ответить на вопрос: где же и как началось формирование человечества? Существовала, например, «Сибирская» гипотеза. Были, кроме того: «Индийская», «Африканская», «Европейская», «Австралийская» и т. д. И даже гипотеза, связанная с мифической Лемурией, погребенной на дне океана!

В конце XIX — начале XX века появилась также «Центрально-азиатская» гипотеза. В ее создании принимали участие представители самых разных стран, в том числе и американцы. И ученых Нового Света прежде всего заинтересовала тогда Монголия…

Вообще-то Монголия была к тому времени уже известна русским; они вели там палеонтологические изыскания, занимались археологическими раскопками… Но все же для меня в данном случае важны именно американцы! Ибо «Великой Прародины» никто до них в Монголии не искал.

Мысль о том, что Прародина эта должна находиться в суровых районах Гоби, высказал Генри Осборн. В сущности, он первый увидел в данной стране «Главную биологическую лабораторию», где развивались предки высших животных, а также и человека.

Если Осборн высказал лишь идею, то детально обосновал ее Вильям Мэтью. А проверить все это на практике решил известный естествоиспытатель, путешественник Рой Эндрюс.

В двадцатых и тридцатых годах в Центральной Азии побывали три больших американских экспедиции. И каждая проводилась при участии Роя и под его руководством.

Результаты экспедиции оказались внушительными. В районе Гобийского Алтая были найдены кости древнейших млекопитающих, живших в эпоху динозавров, и кроме того — гнезда и яйца самих динозавров. А затем неподалеку от того же Гобийского Алтая изыскатели наткнулись на колоссальное скопище обработанных каменных орудий — ножей, наконечников, копий. Их там были сотни тысяч, а может, и миллионы. Такого количества никто никогда доселе не встречал!

Вскоре выяснилось, что подобные скопища имеются и в других долинах Гоби. И ученым стало ясно, что перед ними — следы палеонтологической индустрии. Места, где впервые в мире началось массовое «фабричное» производство орудий труда и войны. В основном — войны.

Да, находка была поразительной! Но, к сожалению, останков искомого прачеловека найти в Гоби не удалось.

Открытие «переходного звена» опять отодвигалось на неопределенное время…

* * *

— Ну, а как же обстоит дело сейчас? — спросил я у своих друзей.

— Ищут, — усмехнулся Антон. — Теперь вот особенно сильно Африкой увлеклись… Полматерика перекопали.

— Ну и?..

— Ну и, конечно, кое-что обнаружили. Но все же тут пока еще много неясностей…

— Да, — задумчиво протянул Гринберг, — дело еще не закрыто. Розыск беглеца продолжается.

— Где же теперь его надо, по-вашему, искать?

— Я лично твердо уверен в одном, — сказал Гринберг. — Монголию, эту «биологическую лабораторию», забывать все-таки нельзя. Ни в коем случае! Разгадка кроется где-то там! Ну и еще на Тибете и в других местах по соседству. И не случайно ими так заинтересовались американцы.

— Ну, начинается, — поморщился Овчаренко и подмигнул мне. — Осип у нас, знаешь — американист. Влюблен в ихнего исследователя Эндрюса.

— Замечательный человек! — сказал Осип. — Я вот все собираюсь проехать по его путям — по Южному Гоби — и никак не получается. Только завернешь в Монголию, сразу что-нибудь начинает мешать. Вот и теперь, надо ехать в Улан-Батор. Приказано отвезти кое-какие материалы в монгольский университет. И маршрут не изменишь, не усложнишь, верно, Антон? Слишком жесткие даны сроки.

— А когда вы отправляетесь? — быстро спросил я.

— Завтра после обеда.

Он вдруг посмотрел на меня внимательно. Черные, влажные, выпуклые глаза его сузились, блеснули сквозь дым. Очевидно, он понял мое состояние. И сказал, улыбаясь:

— Хочешь, поедем с нами?

— Да, но как? — замялся я. — Все-таки ведь заграница…

— Да какая там заграница, — беспечно махнул рукой Антон. — Чепуха. Нас на погранпосту знают, пропускают без всяких бумаг.

* * *

Рано утром я шел умываться к ручью и встретил Катю.

За последнее время мы с ней почти не общались. После той дорожной истории у нас была всего лишь одна «интимная» встреча, и затем я решительно все это пресек. Я не забыл того урока, который преподали мне Антон и Осип. И к тому же теперь я был лично знаком с ее мужем…

— Приветик, — сказала она, — как спалось одному?

— Да ничего. А тебе как вдвоем?

— Скучно, — ответила она. И тряхнув головой, отбросила прядку, закрывающую глаза. — Скучно было…

— Удовольствия, значит, не получила?

— А ты, оказывается, ехидный, — протяжно проговорила она. — Да и трус… и посмотрела на меня, сощурясь. — Все вы тут трусы!