Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ну а пока он мучился, мудрая жизнь все разложила по полочкам и расставила по местам. И случилось это в Греции, куда они с Ларой отправились отдохнуть.
Все складывалось как нельзя удачно – жена захотела в санаторий в Друскининкай. Он тут же купил путевку, конечно же люкс: джакузи, все прибамбасы, плюс питание премиум.
Люба сопротивлялась таким тратам, они даже поцапались.
Проводил жену, и на следующий день они с Ларой рванули на Родос. И тут Илья тоже не поскупился: двухэтажный номер, свой маленький бассейн, питание не в общем зале, а в зоне випов.
В самолете (разумеется, первый класс) он выдохнул – рядом любимая и желанная женщина, а впереди две недели моря, белого песка, вкусной еды и бурных, горячих ночей.
А вот у возлюбленной настроение было не очень. Лара выглядела раздраженной, колючей. Казалось бы, радуйся, а нет: отпускала колкие шуточки, вырывала свою руку, хмурила лоб. В самолете хорошо набралась – две небольшие «полетные» бутылки шампанского точно уговорила.
Илья молчал, отвернувшись к окну.
Лара уснула, а проснувшись, стала еще колючей, еще раздражительней.
Какая муха ее укусила? Но и у него характер – не спрашивал. Отойдет, придет в себя, мало ли, какие у нее неприятности?
Зашли в номер, и любимая выдала настоящую истерику.
Так было странно – вместо радости и спонтанного секса они поскандалили прямо в шикарном, с царской кроватью номере, на фоне огромного букета белых роз, здоровенной террасы с шезлонгами, за которой расстилалось бескрайнее бирюзовое море.
Претензии были стандартными:
– Почему моя жизнь должна зависеть от расписания твоей жены? Почему я должна ждать, когда у нее заболит печень?
– При чем тут печень? – удивился Илья.
– Ну пусть не печень, а почки! Или что-то еще! Что там она поехала подлатать? Что лечат после пятидесяти?
– А это не твое дело! – ответил он. – Доживешь – узнаешь!
Ну и дальше: «Почему я должна собраться за двадцать четыре часа, я не солдат на плацу, у меня своя жизнь. Сколько вообще это будет так продолжаться? Ты наконец способен принять решение или ты не мужик?» И напоследок: «Ты уверен, что меня можно купить? Первым классом, вот этим номером? Твоими подачками? А мне, между прочим, уже тридцать шесть! И я не хочу быть любовницей».
Он сидел в кресле и смотрел на нее.
Даже в гневе, в истерике Лара была хороша.
Ну да, все ожидаемо. Она и так слишком долго держалась. Обычное дело, обычные претензии. Ничего, все разрулится. Он все разрулит. Главное – не испортить отпуск.
И хотел он ее еще сильнее, и думал об одном: «Поскорее бы ты, родная, заткнулась и мы завалились в кровать!» Перемирие точно бы произошло. Или он напрасно так уверен в себе?
Примирение произошло. Лара не дура, впереди две недели совместного проживания, к чему дуться и выяснять отношения?
Даже просила прощения: дескать, устала, сорвалась, ты должен понять.
Он понял. После этой ссоры купил ей красивый браслет с сапфирами, и они окончательно помирились. Но трещинка, червоточинка осталась… Пробежала черная кошка. Вроде бы все было как раньше, а нет, и он это чувствовал. И она чувствовала.
Куда подевались ее щепетильность, такт, деликатность? В ресторанах Лара заказывала самое дорогое вино, лангустины, гребешки, лобстеры, стейки из мраморной говядины.
Илья молчал.
А через неделю он подвернул ногу. Лодыжка опухла, боль была жуткой, невыносимой.
«Один к одному, – думал он, лежа в номере. – Не сложилось. Не получился красивый отпуск».
В один из таких дней Лару опять понесло:
– Море надоело, жара надоела, на пляж не хочу, ты лежишь, а мне что, лечь рядом? В номере надоело, кино надоело, короче, все надоело!
– Пройдись по магазинам, – посоветовал он, мечтая об одном – остаться в одиночестве и тишине.
Лара вытащила из кошелька пару смятых стодолларовых купюр и прошипела:
– Вот с этим?
«Да что б тебя! – подумал он и дал ей кредитную карту. – Только уйди!»
– Гуляй! – бросил он. – И да, купи мне болеутоляющее, и посильнее.
Лара ушла. Не было ее долго, часов пять или шесть. Илья успел поспать, посмотреть кинцо, заказать обед и съесть его, снова подремать. Проснулся он, когда Лара вернулась.
Широко распахнув дверь, красная, вспотевшая, растрепанная и возбужденная, высоко задрав голову, она стояла на пороге и с вызовом смотрела на Илью. В руках у нее были пакеты. Шесть, восемь, десять – он не считал.
В тот день его кредитка похудела на шесть тысяч долларов, но дело не в этом – вернее, не это главное. Лариса не купила таблетки – просто забыла. И Илья наконец поставил точки над i.
По счастью, до конца отпуска оставалось три дня. Три дня они пережили.
В Москве, доставив Ларису до дома и дотащив чемодан до квартиры, он чмокнул ее в щеку, небрежно бросил «пока».
Лара только кивнула.
Больше они не виделись. Почти. Однажды в большом супермаркете он все же встретил ее. Рядом с Ларисой был плотный, лысоватый, немолодой, добротно и недешево одетый мужчина.
«Верна себе, – подумал Илья. – Ищет упакованных, крепко стоящих на ногах. Что ж, дело понятное, зачем ей юнцы?»
Лариса выглядела прекрасно.
Конечно, Илья к ней не подошел и, сев в машину отметил, что у него ничего не ёкнуло, ничего! А как он ее любил! Так сильно, как никогда. Вот она, жизнь. Большая, надо сказать, насмешница.
Илья завел мотор и резко сорвался с места.
В очередной раз он подумал, что поступил правильно. И как мудро! Все бы прошло, как все обычно проходит. Страсть – продукт скоропортящийся, ненадежный, на этом жизнь не построишь.
А на чем построишь? На уважении? Вспомнил слова отца: «Кроме любви, сын, между супругами должно быть уважение». Ну да, папаша любил псевдофилософские сентенции и вообще считал себя мудрецом.
Илья ехал домой и предвкушал, как он придет в любимый, красивый и уютный дом, где его ждет горячий суп – кажется, Люба сегодня варила грибной, ну да, аромат сухих грибов он почувствовал утром. Так вот, навернуть тарелку густого, с перловкой супца, выпить стопку, а потом завалиться на любимый диван, включить телик и сладко уснуть под бубнеж любого ведущего, потому что слушать там нечего, полная чушь, а вот спится прекрасно.
Вернувшись домой после того отпуска с Ларисой, Илья впервые уснул с легким сердцем – его отпустило. Какое счастье, что все стало предельно понятно,
