Орион не сводил с меня глаз.

– Знаешь, то, как ты говорила мне о чувстве вины. Не чувствуешь ли ты себя виноватой за то, что вымочила мое постельное белье в морской воде?

– Ой, извини, я задумалась. Орион, какого черта моя смертная мать хранила у себя ключ от здания в заброшенном округе Асмодея?

Он покрутил нашу находку в руке.

– Если мы разыщем нужное здание, то поймем.

Мы не решились приступить к изучению района, пока не наступила ночь и серебряный лунный свет не окутал округ Асмодея. На этот раз на мне не было сексуального платья – только черные кожаные легинсы и темный свитер. Мы не планировали встречаться с кем-то еще, и это был лучший способ раствориться в ночи.

Из-за прохладного бриза ночной воздух показался мне гораздо прохладнее, чем обычно, и ветер раздувал мои рыжие кудри, пока мы шагали по пустынным улицам.

Мы бок о бок шли вдоль темных каналов. Вокруг возвышались безмолвные обшарпанные здания, покрытые выцветшей краской. Внутри некогда величественных домов находились портреты с выколотыми глазами и обезображенные статуи. Мы пробовали открыть ключом каждый замок, который удавалось найти: входные двери, двери спален, шкафы, ящички, шкатулки.

В каждом доме царила атмосфера трагедии, а в воздухе тяжело витала печаль. Когда мы вошли в здание, в котором побывали раньше – то самое, с разбитыми бюстами и брошенными хрустальными графинами, Орион замер. Он остановился, чтобы взглянуть на потолок, на изображение обнаженной женщины и обвивающей ее тело змеи. Только тонкая полоска лунного света отбрасывала призрачный свет на это место. Я не заметила этого раньше, но занавески и мебель выглядели опаленными во многих местах, а поверхность зеркала почернела.

Погрузившись в свои мысли, Орион замер на месте, словно одна из разбитых статуй. Казалось, воздух вокруг него чуть потемнел, а в комнате стало жарче. Тяжесть гнетущей печали лишь сгущала и так мрачную обстановку.

– Ты помнишь это место? – тихо спросила я.

Он глубоко вздохнул:

– Раньше я часто любовался ею. Помню, как лежал на диване и думал, что когда-нибудь женюсь на ней и спасу ее от змея, обвившего прекрасное тело. Теперь же я знаю, что она совсем не против змеи. Я не знал, что она мать наших богов. Я думал, что она принадлежит нам и что я ей нужен. – Он повернулся, оглядывая заброшенный зал. – Я помню тот день, когда сюда пришли солдаты.

– Солдаты короля?

– Я не боялся наших солдат. Меня пугали смертные, ведь они принесли с собой оружие. Но больше всего я боялся выражения их лиц. Я никогда не видел настолько сильного и чистого отвращения.

Я уставилась на него:

– Здесь были смертные?

– Король сдался им и позволил поймать всех лилит, как они и хотели. Тогда смертным солдатам в последний раз позволили войти в город. – Он снова вздохнул: – Я не сказал бы, что у них имелись хоть какие-то признаки морали, о которой ты все время твердишь. Они как будто считали нас лишь животными.

– Мне жаль. – Мое сердце разрывалось от боли за него.

– Это не твоя вина, – пробормотал Орион.

– Но это должно было быть очень больно.

– Я думал о том дне каждую минуту в течение сотен лет. – Он пересек гостиную к участку, который выглядел чуть темнее. – Здесь моему брату вырезали сердце. – Он провел пальцами по испачканному полу. – Он сопротивлялся, потому что пытался спасти мать. Он был… – Его фраза оборвалась на полуслове, а затем он снова встал и повернулся, указывая на зал: – А там вырезали сердце отцу.

Я почти не дышала.

– Теперь я понимаю, почему ты так презираешь смертных.

Его глаза заблестели в полумраке.

– Меня смущает, что я столь высоко ценю тебя. Ты совсем не такая, как я ожидал.

Я прошла через комнату к зеркалу и уставилась в почерневшую поверхность.

– Откуда все эти подпалины? Они пытались сжечь это место?

– Это из-за меня. Тогда я не умел контролировать свою силу, но если бы мог, все равно сжег бы целую армию. И всех демонов с ними за то, что они отвернулись от нас.

– Сколько тебе было лет? – поинтересовалась я.

– Пять.

У меня перехватило дыхание.

– Они упрятали тебя за решетку, когда тебе было всего пять? – спросила я чуть громче, чем намеревалась.

Я пересекла комнату и посмотрела в другое из обожженных зеркал. Половина моего лица оказалась скрыта сажей, но я могла видеть свои глаза и скулы. Лунный свет лился сквозь старые разбитые окна, заливая мое лицо призрачным светом.

– Что случилось с другими лилит? Их сразу убили или некоторых посадили в тюрьмы вместе с тобой?

– Это неплохой вопрос для Мортаны.

Внезапно я снова испытала нарастающий гнев. Будучи маленьким мальчиком, Орион стал свидетелем тому, как смертные вырезали сердце его брата прямо на полу в гостиной. Мне казалось, что меня разрывает на части лишь от одной мысли об этом.

Гнев поднимался во мне подобно вулканической лаве.

Когда я представила маленького Ориона, кричащего над погибшим отцом, мне захотелось найти тех самых смертных и собственноручно вырвать их сердца из груди. Сила захлестнула меня, и я ощутила, что способна вытащить этих пуританских ублюдков из могил и прикончить их снова.

Темная сила наполнила мое тело. Я так сильно вцепилась в край стола, что чуть не отломала его часть. Взглянув на руку, я обнаружила мерцающее, словно угли, изображение ключа с черепом.

Это происходило снова.

«Когда демон испытывает сильные эмоции…»

Посмотревшись в зеркало, я увидела намек на слабый золотой свет, исходящий из моего лба, но из-за сажи разобрать форму было почти невозможно. Я хлопнула по тому месту ладонью, и сердце заколотилось с бешеным ритмом.

Черт, черт, черт.

– Роуэн, – позвал Орион. – Почему я слышу, что твое сердце бьется, как будто тебя вот-вот сожрут? Ты сейчас перебудишь полгорода.

Как-то раз Орион упоминал, что демон способен стереть прошлое, стереть все воспоминания. Что можно избавиться от чувства вины…

А вдруг я стерла свои воспоминания?

Однако я не могла продолжать стоять здесь, положив руку на лоб. Чего я так боялась? Того, что я Мортана? Но Орион подтвердил, что я человек.

Сердцебиение начало замедляться, мышцы расслабились.

Мне просто показалось.

Дрожа, я убрала руку и повернулась так, чтобы осмотреть свой лоб. На нем ничего не было. Ни метки демона, ни золотого свечения.

– Орион, кажется, у меня галлюцинации.

– Это потому, что ты здесь. Я тоже вижу призраки прошлого.