— Игорь Степанович? — изумленно выдохнул Турецкий.

Это снова был тот самый случай, когда можно было войти без стука, но Чернов все-таки постучал.

— Входи!

Савелов опять был на месте, опять обо всем узнал раньше него. Но теперь настроение у него было вовсе не подавленным, а даже игривым, как отметил про себя Чернов.

— Так точно, товарищ генерал, — улыбался телефонной трубке Савелов. — Так точно, я в курсе... Да, знаю... Ну, кто ж мог знать?.. Это верно, ребята толковые... Нет, уверен, что не подведут... Хорошо, хорошо... Слушаюсь.

Он положил трубку:

— Начальство волнуется.

Чернову вовсе не показалось, что начальство волновалось, слишком уж веселым был разговор, судя по ответам Савелова.

— И есть от чего, — тем не менее поддержал тон Чернов. — Операция вышла из-под нашего контроля. Все, мы их потеряли.

— Ну, не надо так мрачно, ребята найдутся. А что за гад этот майор оказался, а? — сделал полковник строгое лицо.

— Ну, кто ж мог знать? — ответил Чернов словами самого же Савелова.

— Да-да, — быстро согласился полковник. — Никто не мог знать. Я так начальству и доложил.

— И что теперь делать? Еще людей посылать? Эти ребятки теперь таких дел наворотят... Еще Александр этот...

— Людей?.. — Полковник уставился в окно. — Нет, людей посылать не будем. Будем теперь ждать.

— Да чего ждать-то? Чего? — Чернов вдруг понял, что с ним не до конца откровенны. Что Савелов что-то от него скрывает. И решил идти в лоб. — Товарищ полковник, я принимаю самое непосредственное участие в операции. Я разрабатывал ее вместе с вами. До последнего времени меня держали в курсе. А теперь... Что происходит, товарищ полковник? Я ведь не пешка, не гость, так сказать, в этом доме.

— Да-да, — снова быстро согласился полковник. — Конечно, не гость... — Он все еще смотрел в окно, и Чернову показалось, что Савелов его даже не слышал. — Гости... Это ты верно заметил про гостей.

— Про каких гостей? — Разговор приобретал характер комического абсурда.

— Американцы, французы, кто там еще, — что-то напряженно высматривая за стеклом, проговорил полковник. — Они с дружеским визитом. Как раз в том районе. Как думаешь, проскочат наши ребята?

— Не знаю... — растерянно развел руками Чернов. — Я ведь даже не знаю, что они там должны найти на дне моря. Мне ведь даже этого не сказали.

— Что найти? — Полковник наконец оторвался от окна и вскинул на Чернова пронзительный взгляд. — Третью мировую войну...

— Только вы не очень сильно на поворотах, — тихо стонал Кирюха, вежливой улыбкой стараясь задавить гримасу боли каждый раз, когда машину заносило на перекрестке и его швыряло к дверце.

— Терпи, ковбой, — шептал Веня, зачем-то до боли сжимая его руку. — Еще немного осталось. Еще немного.

Все остальные молчали. Александр напряженно вглядывался в дорогу, стараясь не потеряться в переплетении узеньких восточных улочек.

— Терпи, терпи, Кирюха, ничего страшного. — Сиденье пропиталось горячей Кирюхиной кровью. Сотников почувствовал, что Кирюха начинает терять сознание.

— Александр, миленький, побыстрее, я прошу. Из него же сейчас вытечет все.

— Перевязывать надо было лучше, — тихо пробормотал Турецкий, как затвор Карабина, передернув рычаг переключения скоростей. — Еще минут пять... кажется.

На Гладия никто старался не смотреть. Всем казалось, что это он как-то виноват в том, что случилось. Понимали, что это не так, понимали, что он, можно сказать, им всем жизни спас, но от этой въевшейся уже мысли, что он во всем виноват, отделаться не могли.

— Не тот поворот, — тихо сказал Немой, когда свернули- в какой-то переулок.

— Что? — Александр покосился на него.

— Мы к причалам? — спросил капитан.

— Да.

— Значит, не тот поворот. Нужно было на следующем повернуть. — Капитан как будто извинялся. — А тут тупик. Через двести метров.

Турецкий резко ударил по тормозам, и машина, брызнув из-под колес фонтаном гравия; остановилась как вкопанная.

— Вылезай! — закричал Александр и схватил Гладия за шиворот. — Вылезай, быстро!

— Эй, командир, ты чего? — Вениамин с Васей попытались остановить его, схватив за руки. — Остынь, Саш. Нам сейчас мотать надо, а не разборками заниматься…

Но Турецкий не слушал, сцепившись с Васей прямо в машине. Оба они покраснели от напряжения, изо всех сил стараясь выкрутить друг другу руки, как будто от этого зависел исход драки.

— Мужики, потом разберетесь, когда в море выйдем, — попытался урезонить их Немой. — Через час они все выходы из порта перекроют, и тогда за решеткой драться будете.

Но ни Гладий, ни Турецкий не слышали, сцепившись руками и взглядами и готовые задушить, раздавить друг друга.

Остановить их смог только Кирюха. Вдруг очнувшись и судорожно вздохнув, он открыл глаза, обвел салон мутным взглядом и тихо простонал:

— Мы уже в море, да? Мы уже на корабле?

Гладий и Турецкий сразу прекратили борьбу, словно их окатили ушатом ледяной воды.

— Нет, еще не на корабле.

— Да? — искренне удивился Кирюха. — А че ж тогда качает? И в ушах шумит?

Но ответить ему не успели, потому что в следующий момент он опять впал в забытье.

— Поехали, а? — тихо сказал Сотников.

Турецкий сел за руль и тронул.

«Какой же я негодяй, — зло подумал он. — Не обида меня гложет. А собственное бессилие и беспомощность. Прогулки захотелось. Думал, после «Пятого левела» совсем суперменом заделался. Думал, что и всю жизнь буду пальцем по карте водить, блистать тактическим и стратегическим мышлением. А тут — жизнь. Вот она, подлая и светлая, чистая и мерзко грязная. И эти совсем чужие мне ребята в ней себя куда лучше чувствуют. И это не им у меня учиться, а мне у них. В подмастерья! В ученики, краски растирать! Все, Александр, возьми себя в руки. Прогулка затягивается. Еще много нервов понадобится. Теперь это ясно. Приеду, если жив останусь, Меркулову низко в ножки поклонюсь — за урок».

Посудина тихо покачивалась на волнах. На причале никого не было. Веня, выскочив из машины, камнем разбил старый фонарь, и причал погрузился в полную тьму.

— Можно, — скомандовал Александр.

Вася с Козловым подхватили Кирюху и быстро потащили на борт. Немой вышел, и Александр тихо завел мотор.

— Я скоро вернусь. Только машину припаркую.

Немой молча кивнул и быстро зашагал вверх по сходням.

Долго выискивать подходящее место не пришлось. Сразу за причалами начинался длинный волнорез. Турецкий заглушил мотор и вышел. Полная тишина. Только шум прибоя и тихий рокот мотора где-то в порту. И еще полицейские сирены провыли далеко в городе.