ведь могу уйти и затаиться — пожал я плечами — Спрячусь за сугробом. Дождусь выхода одинокого хозяина. Ударю ледорубом по башке. И вступлю во владения сокровищами.

— У тебя ледоруб есть?

— Нет. Но это так к слову — одно время зачитывался норвежскими детективами и у них там любят злодеи альпенштоками и ледорубами махать. Почему не боишься, апостол Андрей?

— Боюсь — откровенно признался тот — Но не поверишь — тоска все же заела. Годы. Проклятые годы берут свое. Я становлюсь слабее с каждым днем. На душе все тоскливей — особенно когда снаружи воют ветра.

— И когда Столп шепчет особенно рьяно…

— А вот тут ты ошибся — широко улыбнулся Андрей и потопал к дощатой стене — Жаркое будешь медвежье?

— С удовольствием.

— Тебе пожирнее?

— Само собой.

— Мудрый выбор для зимнего охотника. Почему имя свое не называешь?

— Почему же? Назвал — Охотником меня зовут. А до этого Гниловозом звали.

— Почему Гниловозом?

— Мой крест долго висел в стылом тумане бесхозным. Годами, скорей всего. Насыпалось на него всякого — бытовой мусор вперемешку с дерьмом и трупами. Сам я себя не видел со стороны, а вот сидельцы с открытыми кокпитами…

— Да ясно — кивнул Андрей, возвращаясь с небольшой связкой хвороста и парой полешек — Ясно… Отсюда и прозвище Гниловоз. А ты и принял? Не стал спорить?

— Зачем?

— Ну да… ишь скрытный ты какой… может веришь, что знай кто твое имя — проклясть может?

— Ж-жуть — рассмеялся я.

— Ладно, Охотник. Историю ты мне занятную рассказал. И не зря про графа Монте-Кристо упомянул — ты прямо точь-в-точь Дантес.

— А кто здесь не Дантес? — задумчиво спросил я — Просто не все так удачливы. Я как в Бункер ни вернусь — меня все хвалят. Молодец мол, вырвался. Но ведь не повези мне со скрытой в горбе второй рубкой управления…

— Не скажи! — возразил Апостол — Не скажи! Тут уже нарочно себя принижаешь. Тут Дантесов маловато. Дай кому ключ от двери и карту с маршрутом к Бункеру — откажется ведь! В келье все спокойней сидеть, хотя каждый день — лотерея! Я вот так и сидел… пока не вытащил выигрышный мать его билет!

— Удар Столпа?

— Не по мне, а по соседу выше. Он уже при падении и меня зацепил. Крыло обломал…

— Хотелось бы услышать все от самого начала и по сей момент — попросил я — Историю за историю.

— Расскажу. Дай еще минут десять — я просто до сих пор в твоей истории мыслями. Очень уж удивительная история…

— Ну… — развел я руками.

— Вот твой кофе. Только остывший уже. Как разогрею воду — будет тебе еще кофеек. И вот тебе пачка сигарет. Рядом с чашкой кофе легла неоткрытая пачка красного Мальборо — А это к кофе.

Рядом с пачкой и зажигалкой легла одинокая сигарета.

— Не чересчур щедро?

— По истории и награда. А насчет того почему не побоялся… Ты ведь и сам ответ знаешь, да, Охотник?

— Ну… — разминая вторую сигарету в пальцах, я пару секунд подумал, формуя мысленное тесто и выдал — Будь во мне жажда такой вот кровавой наживы — убил бы не разбираясь. И экскурсия по кресту не понадобилась бы — так и так у тебя найдется чем поживиться.

— Вот ты и ответил — кивнул Андрей, поджигая другой зажигалкой кусок коры и на лопатке заводя его в печь — Тут снежные безбожные пустоши. Убьют за любую мелочь. Но еще — может и ошибочно — считаю, что умею в людях разбираться. Ты вот мне по сердцу пришелся. И Антипия я в свое время сразу пустил. А двух захожих… убил…

— Откровенно — признался я после недолгой паузы — Не каждый признается в двойном убийстве.

— А как не признаться, если на сердце до сих пор сомнение? Ведь может я и ошибся. Может и не мыслили они против меня ничего худого. А я поддался паранойе — и убил зря людишек.

— Я всегда прислушиваюсь к своей интуиции — ответил я, выдержав взгляд опустившегося напротив хозяина — И всегда стараюсь смотреть вперед и поменьше оглядываться.

— Может так и надо?

— Сейчас это тренд — рассмеялся я и, сделав неглубокую затяжку, выпустил струю дыма и проследил как он, поднявшись к потолку, вдруг метнулся пугливо в угол — Есть вентиляция?

— Щель частично заделал и снабдил задвижкой — кивнул старик, беря свою чашку с кофе — Ладно. Твою историю я услышал, Охотник. Мою послушаешь? Я ведь посчастливей тебя, наверное — сбылась моя самая сокровенная заветная мечта…

— Даже так?

— Ага. Даже так. Понимаешь, я с детства, лет с девяти, наверное, мечтал стать полярником. Мечтал преодолевать арктические трудности, выживать в жесточайшие морозы, когда обмороженная кожа пластами слазит с лица, а пальцы белеют и костенеют в секунды… мечтал охотиться на тюленей и пингвинов. Мечтал достигнуть полюса — сначала Северного, а потом и Южного. И вот я здесь… ну как?

— Ну… поздравляю?

— А даже без иронии — да! Принимаю поздравления! Спасибо! О! Погоди. Библию свою полярную принесу. И еще пару книжонок занятных.

Он легко поднялся, ненадолго отлучился к надкроватной полке и вернулся с тремя жутко потрепанными временем и жизнью книгами. Опустил их на стол, ненадолго прижал кончиками пальцев.

— Вот. С ними сюда угодил. Книги о полярных экспедициях. В тот день я их брал перечитывать в библиотеке. Но угоди я сюда без них — все одно. Потому как книги эти так часто перечитывал, что помнил наизусть. Читал когда-нибудь?

Подавшись вперед, отложив сигарету на край пепельницы, я осторожно перебрал книги. В каждой куча закладок, от каждой пахнет невероятно знакомым запахом. Вскинув голову, я спросил:

— Тройной одеколон и текстовыделители?

— Откуда ты? — пораженно вылупился на меня Апостол Андрей — Верно. Одеколон в текстовыделители.

— Сам так делал — усмехнулся я, беря сигарету — Только с другими книгами совсем.

— Какими?

— Чаще всего читал биографии успешных людей достигших богатства. Читал ночами — я сделал особо глубокую затяжку, запрокинув голову, медленно выпустил дым — Все пытался понять как именно они сумели осуществить свои мечты. Денег в те дни жутко не хватало. Жрал дерьмо, но денег на бумажные книги не жалел. Покупал самые дешевые текстовыделители. Перечитывал каждую книгу раза по три, порой выдирал страницы, делая что-то вроде вытяжки мудрости, складывал в стопочки.

— Судя по твоим словам о доходе и проценте — своего добился.

— Добился — признал я — И мне все разом надоело. А ты, я