Подружка Багси Вирджиния Хилл, которая проходила в ФБР под кличкой Таинственная Красотка, до того как оказаться в постели Багси, переспала со всеми ведущими мафиози страны. Именно в честь длинных ног Вирджинии, от которых Сигел был без ума, казино и назвали «Фламинго». Она была наглой как танк. Когда в 1951 году комиссия Кифовера расследовала рэкет и мошенничество в Лас-Вегасе, Хилл вызвали на допрос в качестве свидетеля. На вопрос почтенного сенатора, в чем секрет ее успеха, Вирджиния ответила: «Черт побери, сэр, я сосу лучше всех в мире».

У Майкла был тайный альбом, в котором он хранил вырезки статей о знаменитых гангстерах, пытаясь вычислить, кто из них был его отцом. Самая последняя, полученная всего несколько недель назад, была некрологом по случаю смерти старого лас-вегасского бандита по имени Карло Беллагамба, высланного федералами из Невады в 1970-м. Он умер от сердечного приступа в Чикаго (по слухам, в публичном доме, пытаясь трахнуть двух женщин одновременно). Фоллон смотрел на фотографию молодого Беллагамбы из старых полицейских досье, пытаясь найти в его итальянских чертах сходство с собой, и молча спрашивал: «Не ты ли был моим отцом?»

Дежурная медсестра тепло поздоровалась с ним и повела по коридору, забитому койками, креслами на колесиках и стариками, находившимися на разных стадиях маразма.

Больше пятидесяти лет Майкл пытался узнать тайну матери. Может быть, на этот раз удастся ее убедить. В конце концов, Люси уже семьдесят восемь, и недавно ее перевели в хоспис, потому что она упала и сломала шейку бедра. Она была напичкана лекарствами и могла ходить только с помощью костыля. Может быть, мысль о том, что она скоро предстанет перед Создателем, развяжет ей язык. Да и альбом поможет. Он будет переворачивать страницы и спрашивать: «Этот? Это он?» Так он облегчит ее задачу.

Мать лежала в отдельной палате, обложенная подушками: на ее тощих плечах висела розовая пижама.

— Майки! — обрадовалась старуха и посмотрела на него сияющими глазами. Ее красавец сын. Уже под шестьдесят, но все еще подтянут и черноволос.

— Ма, — тихо сказал он, — кто был моим отцом? Назови мне его имя. — Если бы это действительно было какое-нибудь чудовище вроде Лаки Лучиано, Майкл мог бы сказать, что ее изнасиловали. Но для начала ему требовалось имя.

Люси плотно сжала губы. Она ничего не говорила ему из гордости. Неужели он не понимал? Она думала, что сын давно забыл об этом. Какая разница, кто был его отцом? Люси хотела сохранить достоинство. Не произнося имя этого человека, она сберегала свою честь.

— Майки, послушай меня. Это никак не изменит твою жизнь. Ты многого добился. Богат. Пользуешься влиянием. Так оставь мне хоть каплю самоуважения. Пожалуйста.

Когда Фоллону говорили «нет», он понимал это. Было ясно, что мать ему ничего не скажет.

Свадьба должна была состояться через три дня. Слишком многое стояло на кону. Не только богатство Майкла Фоллона, но и сама его жизнь. Он не мог рисковать. А вдруг у его сентиментальной старой матери развяжется язык? Как бы Франческа и Стивен ни любили друг друга, если Ванденберги почуют запах скандала — дед невесты был знаменитым гангстером! — они тут же отменят свадьбу, как бы ни сопротивлялся Стивен (Фоллон хорошо знал людей его типа).

Даже не попрощавшись, он вышел из палаты, нырнул в нишу и достал сотовый телефон. У него еще имелись связи во Флориде. Все нужно было сделать немедленно. Детали его не интересовали: убийца мог замаскироваться под посетителя или врача, мог воспользоваться подушкой или смертельной дозой лекарства. Майкла волновало только одно — чтобы это случилось быстро и выглядело как смерть от естественной причины.

— Доктор Каплан, так вы хотите сказать, что проституция не является первой древнейшей профессией?

Голос радиоведущего на кассете заставил ее снова сжать кулаки, как это было во время интервью в эфире. Офелия записала их неофициальную беседу и теперь вставляла этот эпизод в свою новую книгу «В защиту наших предков».

Сосредоточившись на работе, она спасалась от мысли о возможной беременности. Но узнать правду можно будет только тогда, когда доставят тест.

— Мне очень жаль, доктор Каплан, — сказала медсестра накануне вечером, — но аптека в Палм-Спрингс неправильно поняла заказ. Мне пришлось повторить его. Но, уверяю вас, его доставят первым же утренним рейсом…

Офелия посмотрела на часы. Почти восемь. Самолет должен прибыть с минуты на минуту. Она подняла лицо к голубому небу. Какое оно бездонное и бесконечное… Под таким же небом жили люди миллионы лет назад.

— Так что же тогда первая профессия, если не проституция? — Голос ведущего уносил душистый ветер. Офелия сидела в одном из садов курорта, благоухавшем цветами. Она слушала свой ответ и одновременно набирала текст на клавиатуре «ноутбука».

— Археологические раскопки показывают, что обитатели пещер жили группами, выделявшимися по половому признаку. На одном конце пещеры — женщины и дети, на другом — мужчины. Женщины не нуждались в том, чтобы мужчины или партнеры кормили и защищали их. Они имели свою группу и не были обязаны «продавать» свои сексуальные услуги. Половые связи осуществлялись так же, как у диких животных. Женщина стала нуждаться в мужчине как защитнике и кормильце только тогда, когда люди начали создавать пары. После этого секс стал играть роль бартера. Но до того уже существовали более важные профессии. Например, целитель или шаман. Собиратель лекарственных трав. Хранитель огня. Без них племя могло погибнуть, поэтому такие члены группы пользовались в клане большим уважением и льготами…

— Доктор Каплан?

Офелия перестала печатать, прищурилась и посмотрела на женщину, стоявшую перед ней. Это была медсестра.

— Самолет только что прибыл. Я иду его встречать. Через несколько минут заказ будет получен. Если вы зайдете ко мне в кабинет…

— Нет, — быстро ответила Офелия. — Я предпочитаю провести тест сама. — В конце концов, именно из-за этого она сюда и приехала. Чтобы во всем разобраться вдали от Дэвида, матери и сестер. Есть вещи, которые следует делать в одиночку.

Молодая женщина улыбнулась.

— Отлично. Раз так, я зайду к вам в номер минут через пятнадцать и оставлю посылку. Договорились? — И она ушла, энергично размахивая длиной черной косой.

Еще пятнадцать минут. Тогда Офелия узнает свою судьбу. И судьбу своего брака.

— Я рад, что мы смотрим на эту проблему одинаково, — сказал Дэвид, когда они впервые заговорили о браке. Дэвид не хотел детей. — Слишком опасно, — сказал он, имея в виду поврежденный ген, реакция на который оказалась у него положительной. — У нас есть мы и наша работа. — Офелия согласилась. Когда ее племянница Софи родилась неизлечимо больной и умерла, не дожив до пяти лет. Офелия поклялась не иметь детей и была безумно рада, что нашла мужчину, который ее поддержал.

«Я зайду к вам в номер минут через пятнадцать…»