– Отпусти, Марк, все было ошибкой. Я не знаю, что у тебя за игры, но я не хочу иметь к ним никакого отношения, – и опускает мои ладони, разрывая, столь важный для нас обоих, тактильный контакт.

Без шелка ее кожи под ладонями стразу становится неуютно и холодно. Как будто остался один в этом бренном мире. Не позволю. Только не сейчас, когда понял с кем хочу провести остаток жизни.

– Ты не мой человек, иначе бы не было столько сложностей. Прощай, Градов, и будь счастлив с Кирой, а я буду счастлива с другим.

Ну до чего же упертая девчонка! Сколько можно уже делить все на черное и белое? Уперлась в одно и тоже. Кира. Да пусть идет куда хочет, эта Кира. Неужели ей не важно, что сейчас между нами. Да я ни с кем кроме нее счастлив не буду. Никогда! Дайте мне сил и терпения не накричать на нее, чтобы достучаться до вредного подсознания. С другим она будет. Сейчас. Разбежался отпускать. Пусть нервно топчется в сторонке кандидат на мое.

– С кем с другим? Ты думаешь я позволю, какому-то чухоморику быть рядом с тобой? Арин, да открой ты глаза наконец. Я хожу за тобой, как привязанный, только на тебя смотрю. Мне никто другой не нужен. Перестань вести себя как обиженный и неразумный ребенок, и посмотри на ситуации со стороны.

– Я ребенок? – ну что за женщина? Объясняю ей важные вещи, а она слышит только слово «ребенок». – Иди ты, Марк, сам знаешь куда. Даже если и с ним, ты не никто, чтобы запрещать.

– Да, упрямый ребенок, – начинаю срываться, вторя ее истеричным ноткам.

– Ну вот и иди тогда, к своей взрослой Кире. А у меня есть к кому сходить, и кто не считает меня ребенком. Ясно?

– Только попробуй, и я ему ноги с руками местами поменяю. Понятно?!

– Не смей мне указывать, что делать. Это моя жизнь, и тебе в ней нет места. Такому трусу и предателю рядом со мной не место. Отстань, оставь в покое, – мир вокруг исчез, остались только наши колкие фразы.

Похоже сейчас она не в том состоянии, чтобы здраво рассуждать. Надо срочно заканчивать, пока лишнего не сказали друг другу. Но как остановить, несущийся на максимуме локомотив? Я не знаю. И заставить себя остановиться тоже. Мысленно уже связал руки, заклеил рот, замуровал неизвестно где, лишь бы слова не выскользнули наружу, но они все равно находят щель и вырываются на свободу, принося с собой разрушение.

– Я тебя не предавал. Если бы ты ко мне хоть что-то чувствовала, то поняла бы, спросила, высказала бы все, что думаешь обо мне, а не ходила в кино черти с кем. Свое сердце тебе, значит, жалко, а о моем подумала? Ты подумала о том, что я все это время чувствовал? Ну, конечно, нет! Главное ведь, что чувствуешь ты. Маленькая эгоистка, которая не желает видеть дальше своего носа. И знаешь, что самое паршивое? Я тебе скажу. Самое паршивое, что меня все равно к тебе тянет, несмотря на незаслуженные обвинения. Я очень хочу взять и проснуться так, чтобы и не было воспоминаний о нашем знакомстве, – крикнул во всю мощь легких.

Видел, как в ней что-то сломилось, и понял, перегнул палку. Но мне и в правду плохо. Не меньше чем ей. Пока Арина этого не поймет, мы так и будем топтаться на месте. Пора решать, что нам нужно, и, самое главное, для чего. Если скажет нет, значит так тому и быть. Справлюсь как-нибудь. И если завтра утром проснусь, не пожалев о содеянном, значит все было правильно.

– Желаю поскорее так проснуться, Градов. И да, я думаю в первую очередь о своем сердце, потому что оно не заслужило таких страданий. Не предавал говоришь? А зачем тогда выложил поцелуй с другой на всеобщее обозрение. Ты заврался, Марк. Сам с собой, с окружающими тебя людьми. Разберись в себе, а потом обвиняй других. Надеюсь справишься. Прощай.

– Арин, Арина, – хочу бежать за ней, но ноги приросли к месту.

Это ведь не так. Все совсем не так. И она как всегда не услышала.

Арина

Как я устала от него! понимала, что безрассудство со сторис может вылиться в ответную реакцию. Но никак не в такую! Зачем он поцеловал? Зачем? Он словно просил дать шанс, показывал, как я нужна ему, насколько сильно он нуждается во мне. И мне хотелось поверить, но картинка не желала уходить из головы, где он целует другую.

Я может и ребенок, упертая, но не глупая. Телефон был его, это не может быть ошибка. Ладно бы Кира выставила, тогда подозрительно. Только все было с его гаджета, плюс Игорь. Его тоже подставили? Смешно же. Скажете я не права? Вот сразу двое не при чем и не обнимались с другими, мечтая о нас. Больше я не куплюсь на такое. Ни за что и никогда. Пора заканчивать с наивностью.

Как же хорошо, что экзамен уже прошел. Не представляю, как бы смогла отвечать на вопросы преподавателей, находясь в расшатанном состоянии. Ксюшенька, где же ты? Начало консультации через десять минут, а тебя все нет. Куда ее мог утащить Солнцев? Я видела, как приходил тот злосчастный лифт, в который он ее затащил, но он был с другими студентами.

Все так косо смотрят в мою сторону. Парни с заинтересованностью, оно и понятно, какая-то серая студентка третьего курса и звезда баскетбола, девушки с ехидцей, мол, так ей и надо, они не ровня. Хочется спрятаться ото всех, но вместо этого стою, гордо расправив плечи и набираю подругу, потому что это уже не смешно. И тут раздается знакомая мелодия. Поворачиваю голову и бросаюсь на встречу заплаканной девушке. Видимо у нее был непростой разговор, как и у меня.

Пытаюсь спросить, что случилось, но она отмахивается, кивая на дверь аудитории. Мне впервые хочется прогулять, и я озвучиваю эту мысль. Ксюша не согласна и утягивает в кабинет. Профессор объясняет нам, что в понедельник будет непросто, говорит на какие темы особенно заострить внимание. Мы слушаем в пол уха, изображая крайнюю степень заинтересованности. По факту – хотим поскорее сбежать в свой мирок и дать волю чувствам. Жаль, что сегодня смена. Придется быстро брать себя в руки.

Домой вернулись за два часа до работы. Попробовала уговорить Загорскую на чай. Мимо.

– Я не хочу пока, ты пей без меня, – хотела возразить, уже даже рот открыла, как жестом, меня попросили остановиться. – Я не готова к разговору, Арин. Прошу.

Мне ничего не остается, как дать ей побыть с самой с собой. Я делаю тоже самое в обнимку с ведёрком карамельного мороженного. Когда грустно – это мой лучший друг, который выручает и показывает, что есть и прекрасное, в ужасном мире.

Да и разложить в голове все не мешало бы. Но ни одной разумной мысли. Все выветрилось. Только глаза Марка, такие искренние в своем непонимании, что хочется верить – он не виноват. Только факты все не в его пользу, а они вещь, как известно, упрямая.

И почему все не может быть так просто? Как в детстве.

– – – – – – – – – – -

– Опять? – нервно говорит Ксюша, и я уверена, у нее дернулся глаз.

Уже третий день подряд, наши орлы приходят в кафе и сидят до закрытия. И причем по одному сидят! Каждый у своей дамы за столиком. Думаете, как подруга поняла это по моей реакции? Легко, потому что я зашла в раздевалку и стукнулась лбом о стенку шкафчика.