— Гони мои вещи! Где Орлик? Ждет в машине? Звони ему, и пусть тащит остальное.

— Конечно-конечно, сейчас сделаю. — Максим поднял левую руку, успокаивая клиента и плавно приближаясь к нему.

В следующее мгновение его поднятая рука рубанула ладонью по револьверу, а правая, сжавшись в кулак, описала стремительную дугу и угодила в висок Заказчика. Тот рухнул на пол.

Когда хозяин дома очнулся, он обнаружил себя сидящем на стуле. Пошевелиться удалось лишь частично. Грудь и руки от плеч до локтей были примотаны скотчем к высокой спинке стула. Напротив, на другой стороне длинного стола восседал Ручкин. Он уже обошел дом, убедился, что Заказчик тут один, и крутил отнятый револьвер на дубовой столешнице.

— Нехорошо обманывать курьера. Я пришел получить деньги, а ты хватаешься за оружие. У тебя есть разрешение на эту игрушку?

— Разумеется. Ты знаешь, кто я?

Ручкин кивнул на фотографии на стене, где Заказчик был запечатлен в компании известных в стране политиков.

— Так ты политик?

— Вот именно!

— Теперь понятно, почему врешь.

— Моя жизнь важна для страны.

— Типа незаменимый? Круглов, кажется, Круглов-младший.

— Да, я Александр Круглов. Я руковожу…

— Затихни, Алекс, не кипятись. Я вот над чем голову ломаю: где политику уместно застрелиться? На кухне, в гостиной, или в кабинете? А может быть, в ванной? У тебя такой большой дом, такой выбор.

— Что? — выпучил глаза Круглов.

— Ты выбирай, Алекс, выбирай. — Рот Ручкина превратился в узкую жесткую полоску. Он встал, пересек кухню, поигрывая пистолетом, и приставил ствол к виску Круглова. — И вот еще над чем подумай. Будешь стреляться в висок? Или в рот?

Ручкин переместил револьвер и вставил ствол в рот политика. Круглов затрясся. Но Ручкин был невозмутим:

— Что, неприятно? Зато в гробу будешь лучше смотреться. Так что ты выбираешь?

Ручкин покрутил барабан с патронами и вынул револьвер изо рта Круглова. Тот закашлялся, умоляя:

— Я заплачу, заплачу.

— Конечно, заплатишь. Я нашел у тебя сейф. Говори код, и у тебя появится шанс выкарабкаться.

— 180869 — дата моего рождения, — выпалил политик.

— Какая работа мысли! Сразу видно — мудрый политик. Посиди пока здесь, политик, только не шуми. Я скоро.

Ручкин сходил на второй этаж и вернулся. Потряс перед Кругловым деньгами.

— Там только сотка баксов. С тебя еще девятьсот тысяч. Что скажешь?

— Я обещал, и отдам. Но мне нужны все предметы. Все! Мы так договаривались с Орликом. Он подтвердит. Где он?

— Хочешь получить остальное барахло? — Ручкин вспомнил о квитанции, оставшейся от антиквара. — Верну, нет проблем. Мне даже любопытно, за что ты готов отдать миллион. Может, это стоит два? А?

— Эти вещи представляют ценность только для меня. Для меня!

— Да ладно, Алекс, мне твои игрушки без надобности. И ценник я поднимать не собираюсь. Ответь мне: где ты возьмешь деньги?

— В банке. Сумма подготовлена. Утром поеду и привезу.

В гостиной напольные часы пробили полночь.

— Утром, говоришь… Ладно, поедем в банк вместе. А пока придется составить тебе компанию. — Ручкин открыл холодильник, изучил его содержимое. — Сразу видно, что у тебя бабы нет. Отчего так?

— Ее убили.

— Так мы — друзья по несчастью. Мою девушку тоже… Ты представляешь, Алекс, я проголодался. А ты как? Давай поужинаем вместе. Я приготовлю. Ты кого-нибудь ждешь сегодня?

— Нет, никого.

— Вот и славно. До утра у нас полно времени. Расскажешь о своем горе. Обсудим детали сделки. Надо же политику иногда общаться с простым народом.

Лоськов вернулся из соседней комнаты, прижимая телефон к уху. Он ободряюще кивнул Елене, продолжая говорить в трубку:

— Она и сейчас работает. Делает все возможное… Понятно. Я передам.

Телефонный разговор закончился. Бодрое выражение на лице Дениса сменилось озабоченностью. Он сообщил:

— Звонил Колокол. Он доволен, что один грабитель уже мертв. Но пока его деньги у другого грабителя, он считает себя униженным. И злится.

— Так доволен или злится? — нахмурилась Петелина. — Ты чего-то недоговариваешь?

— Понимаете, для авторитетного вора ужасно унизительно, когда его обворовывают. Воровской кодекс требует мести. Колокол беспокоится, что второй грабитель уйдет. Поэтому…

— Хватит корчить из себя дипломата! Колокольцев угрожал, говорил про Настю?

— Нет, что вы! Он просто напомнил условия.

— А я не хочу о них слышать. Я расследую преступление. Мне все равно, кого ограбили: пенсионера или вора. А если Колокол еще раз напомнит про мою дочь…

Петелина осеклась и выхватила у Дениса телефон. Тот не посмел возражать. Елена звонила матери в Крым.

— Мама, как там Настя? Уже поздно. Она пришла?

— Подумаешь, поздно. Ну и что! У девочки каникулы.

— Где Настя?

— Да здесь она. В номере. Недавно вернулась с дискотеки. Сейчас в душе.

— И как она?

— Счастливая. Песенки напевает. Я вспоминаю себя в ее годы. За мной бабушка не следила. И мама по сто раз на дню не звонила. Тогда и возможности такой не было. Я сама знала, что с мальчиками можно, а чего нельзя. Попробовал бы кто-нибудь распустить руки, он бы у меня получил! А танцы — это же праздник для девушки.

— Хорошо-хорошо. Спокойной ночи. И не забудь запереть дверь на задвижку.

— Ох, забыла. Что теперь будет! — картинно запричитала Ольга Ивановна и запела: — Придет серенький волчок и укусит за бочок.

— Проспись, мама! — в сердцах крикнула Елена и отключила телефон.

— Успокоились? — вежливо спросил Денис.

— Я спокойна. За массандровские вина. Пенсионерки в восторге.

Почти сразу на домашний телефон позвонил Валеев. Петелина взяла трубку.

— Почему так долго? — первое, что спросил Марат. Пока Елена соображала, чем он недоволен, Марат уточнил: — Ты шла к телефону шесть гудков. Чем вы там занимаетесь с этим гнусным Денисом?

— О господи! — вырвалось у Елены.

— Ты не подумай, это не ревность. Я волнуюсь за тебя.

— Правильно говорят, мы с разных планет — мужчины и женщины. Я переживаю за дочь, а ты за сохранность того, от чего не убудет.

— Лена, не смей так говорить. Даже думать не смей!

— Марат, ты по делу или как?

— Хорошо. Поговорим про Карлсона.