Крышка наконец поддалась его уговорам и отвалилась, вызвав короткий дождь смазки. Он отпрянул из-под капели, которая щедро украсила грудь его рубашки, и высунулся из-за переднего колеса «Герберта». Его взгляду предстали кремовые кожаные сапожки, кое-где прочерченные голубоватыми травяными пятнами. Плотные шелковые брюки, расширяющиеся книзу и заканчивающиеся ровно над подъемом, были такого же кремового цвета. Даав переключил свое внимание обратно на сальник.

— Доброе утро, Карин, — сказал он, соблюдая вежливость и выбирая для ответа модальность, предназначенную для разговора взрослых братьев и сестер.

Достопочтенная Карин йос-Фелиум разрешила себе вздохнуть еще раз.

— Что ты делаешь там, внизу? — снова спросила она, по-прежнему тоном раздосадованного выговора.

— Заменяю бобинный сальник и отлаживаю синх-мотор, — ответил Даав, тщательно протирая гнездо сальника смоченной в растворителе салфеткой.

Наступило короткое молчание, после чего его сестра с прискорбной предсказуемостью поинтересовалась:

— И это настолько срочное дело, что тебе необходимо им заниматься раньше, чем ты примешь свою родню?

— Ну, — рассудительно признал Даав, поворачивая новый сальник так, чтобы он встал в нужное положение, — тут имеется некоторая срочность. Да. Последняя запасная часть, необходимая для ремонта, прибыла с Земли только вчера вечером, и как только я отлажу синх-мотор, цикл будет в отличной готовности для гонок. Я признаюсь, что уже стандартный год жду возможности участвовать в гонках, но, как ты понимаешь, не следовало записываться с ненадежной машиной.

— Гонки! — В голосе Карин было столько отвращения, что для него больше подходила бы модальность старшей сестры, однако она выдержала ту модальность, которую предложил он. — Приходится надеяться, что ты относишься к своим обязанностям достаточно серьезно, чтобы не подвергать персону Главы Клана Корвал опасности на гонках. В особенности с учетом того, что ты не счел нужным дать Клану своего наследника.

— О нет! — отозвался Даав, с удовольствием слыша щелчок вставшего на место сальника. — Пожалуйста, ни секунды больше не терзайся этим вопросом! Конечно, я назвал своего наследника. Только сегодня утром я заново подписал документ, касающийся этого вопроса.

— Только сегодня утром, — повторила Карин, и ее голос внезапно стал злорадно-шелковым. — Какой ты деловитый, младший брат! Несомненно, это новое подписание связано с последней непристойной выходкой представителя Семейства йос-Галан.

— Непристойной выходкой представителя Семейства йос-Галан? — вопросил Даав, отпуская сальник и широко открытыми глазами уставившись на сапоги. — Только не говори мне, что тетя Петрелла снова буянила в тавернах!

— Да, очень смешно. Клан стоит на грани гибели, а ты позволяешь себе актерствовать!

Она оборвала себя так резко, что Дааву даже показалось, что он услышал, как она захлопнула рот.

— На грани гибели? — переспросил он изумленным тоном. — Так мы разорены? Неудивительно, что ты побеспокоилась найти меня здесь! Я преклоняюсь перед твоим чувством долга, заставившим тебя лично принести мне это известие.

Один сапожок поднялся. Даав с интересом наблюдал за ним, гадая, не удалось ли ему так легко довести Карин до того, что она топнет на него ногой.

Сапожок на секунду замер, а потом опустился на пол, едва слышно щелкнув каблуком.

— Ты не будешь любезен вылезти? — спросила она с поразительной мягкостью. — Было бы лучше, если бы мы смогли обсудить некий вопрос лицом к лицу.

Даав нахмурился, оставаясь под циклом. Разговор Карин крайне редко опускался до вежливости. Похоже, ей очень нужно чего-то от него добиться.

— Ну, — проговорил он, пытаясь определить диапазон, — я надеялся сегодня утром сделать весь необходимый ремонт…

— Понятно. — Ну хотя бы это прозвучало так едко, как мог бы пожелать брат, — однако последовавшая далее фраза была просто пугающей: — Если ты назовешь время, когда тебе удобно будет поговорить со мной о проблеме, имеющей наивысшую серьезность, то я постараюсь прийти к тебе в этот час.

«Ну и ну! — подумал Даав. — Если так пойдет и дальше, то мы скоро услышим, как она зовет меня по имени!»

Он на секунду прикинул, не отослать ли ее прочь до второй половины дня, но неохотно отказался от этого. Разговор с Энн Дэвис может оказаться долгим, а у него нет желания стеснять себя в деле такой важности.

Тихо вздохнув, он перевернулся на спину и объявил:

— Секунду! Я сейчас к тебе выйду!

После этого он выкарабкался из-под «Герберта» — что было операцией, не отличающейся изяществом — и, обойдя цикл, привалился боком к бамперу, снимая промасленные перчатки и внимательно всматриваясь в лицо сестры.

— Ладно, Карин. В чем дело?

Она содрогнулась при виде его одежды — что было вполне предсказуемо для человека, считающего грязь личным оскорблением, однако удержалась от замечаний.

Вместо этого она поклонилась — если и не уважительно, то по крайней мере с таким намерением, а выпрямившись, посмотрела ему в глаза.

— Стало известно, — сдержанно проговорила она, — что Делм Увидел ребенка, называемого йос-Галаном, которого йос-Галан не пожелал Увидеть. Столь необычное обстоятельство должно, к прискорбию, пробудить живейший интерес у тех, кто вращается в свете. То, что ребенок существует вне зарегистрированного контракта, замешивает соус еще гуще, тогда как факт его смешанной крови добавляет остроты для тех, чьим любимым блюдом являются скандалы.

«И ты сама среди них главная», — недружелюбно подумал Даав. Он выгнул брови.

— Надо признать, что это выглядит очень плохо, при такой подаче.

— Однако не совершенно безнадежно, — заверила его Карин. — Если в дело вступит тот, кто знает свет, обладает необходимыми умениями и заботится об интересах клана, это блюдо может и не попасть на обеденный стол.

Она наклонила голову.

— И в этом я могу служить Корвалу.

— Ты предлагаешь заняться восстановительными работами, вот как?

Он скрипнул зубами, борясь с волной гнева, вызванного таким нахальством. Карин собралась умыть Эр Тома? Скорее Делм одобрит аренду дома в Солсинтре, чем…

— Сколько? — рявкнул он, с трудом удержавшись, чтобы не обратиться к ней в купеческой модальности.

Карин изумленно воззрилась на него.

— Прошу прощения?

— Ах, полно, полно! — Он повел рукой в широком и намеренно бессмысленном жесте. — Мы ведь слишком хорошо друг друга знаем, чтобы кокетничать! Ты предлагаешь оказать некую услугу. Я желаю знать твою цену. После этого я решу, будет ли эта цена справедливой или слишком высокой. — Он встретился с ее взглядом, и его глаза были жесткими, как черные бриллианты. — Говори, чего ты хочешь, Карин.

Она прикоснулась кончиком языка к губам, однако не отвела взгляда, глядя на него не менее прямо.