Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Она прошлась вдоль камина, смахивая кончиками пальцев несуществующую пыль.
– Ведь я знала, что из него делал мой муж. Но решила, что исправлю все с Оддином, а Ковин – гиблое дело. Махнула на него рукой. Возможно, если бы я все-таки любила и его, в его сердце тоже осталось бы место для этого чувства.
Не зная, как помочь, как облегчить страдания, Элейн просто подошла к госпоже Торэм и обняла ее.
Элейн чувствовала необходимость оправдаться: она так много раз уверяла госпожу Торэм, что не собирается убивать Ковина. И вот он мертв. Элейн не могла сказать, что испытывала вину из-за произошедшего. Но перед его матерью ей было неловко. Однако когда она попыталась объяснить госпоже Торэм, что произошло, та лишь похлопала ее по спине со словами: «Не надо, дитя».
Уже на следующий день Элейн могла бы покинуть Торэмов и вернуться в Лимес. Но Донун требовал внимания. Так или иначе отомстив тому, кто убил ее семью, она не чувствовала ни облегчения, ни гордости, что сумела разделаться с таким серьезным противником. Узнав, какова подобная победа на вкус, Элейн, наверное, оставила бы наместника в покое. Слова Феолора наконец нашли отклик в ее сердце. Иногда нужно просто отпустить. И да, это сложно.
Но Годвин Донун угрожал людям, которые стали ей дороги. Бросить их разбираться с ним в одиночку Элейн не могла.
Поэтому, оставив Торэмов заниматься похоронами Ковина, она взяла себе в помощницы Полин, служанку, что выручала не раз. Вместе они отправились в северную часть города.
– Ковин и Оддин не знали про Бенни-прачку, – обеспокоенно заметила Элейн, на что Полин махнула рукой.
– Они молодые и знатные. Их обучали всякому умному. Легенды да сказания обходили стороной. А мы, простые, все эти поверья знаем. И люди постарше тоже слыхали.
Был поздний вечер. Они пришли к реке, на берегу которой стоял дом Донуна. Тот уже был у себя: окно второго этажа, выходившее на балкон, горело тусклым светом. По словам Полин, которая, кажется, знала о господских домах все на свете, там был рабочий кабинет.
– Достаточно ли света на меня падает? – уточнила Элейн.
– Луна сегодня что надо, – успокоила ее Полин шепотом и извлекла из корзинки какую-то тряпку. – Вот рубашка, я уже испачкала ее в крови.
Элейн отшатнулась.
– Да это свиная, не бойся.
– Мне нравится, как ты подходишь к делу, – вяло улыбнулась Элейн, принимая белоснежную рубашку со свежим красным пятном.
Элейн спустилась к воде, на поверхности которой играли лунные блики. Босые ноги мягко ступали по траве, путались в длинном подоле белой ночной рубашки. Волосы, которые они с Полин вновь окрасили в темный, струились по спине, прикрывали грудь и немного прятали лицо, густо покрытое белилами.
Неподалеку раздался мелодичный голос, от которого пробрало даже Элейн, а ведь она знала, что к чему. Это Полин затянула песню Бенни-прачки: протяжную, красивую, но пугающую мелодию.
Элейн начала полоскать рубашку.
Донун не спешил выходить. Тогда Полин бросила на балкон ветку – та угодила ровно в дверь, ведущую в кабинет наместника. Все это время девушка продолжала петь. Элейн восхитилась тем, с каким рвением Полин взялась за их общую задачу. Кажется, она была по-настоящему предана Виттории Торэм.
– Поглоти его бездна, он совсем глухой? – вопросила Полин, сердито глядя наверх.
В этот момент дверь открылась. Полин юркнула в кусты, а Элейн погрузила рубаху в воду.
– Кто там? – раздался голос Донуна.
Полин продолжала тихонько петь, у нее был красивый голос, но ночью, при холодном свете, под журчание реки, он звучал мистически и пугающе.
– Кто здесь? Проклятье!
Судя по всему, он отшатнулся от края, заметив внизу Элейн. Она продолжала невозмутимо полоскать белье, время от времени поднимая рубашку повыше, чтобы были видны кровавые пятна.
– Убирайся! – прокаркал Донун.
Элейн медленно, очень медленно подняла на него взгляд. Мужчина схватился за сердце, одной рукой держась за перила.
– Убирайся, – прохрипел он, оседая на пол.
Она не думала, что это будет так легко.
Но тут Донун поднялся, опираясь о трость, и скрылся в комнате.
– Уходим, – шепнула Полин, но Элейн и сама догадалась, что стоило бежать куда подальше.
Прячась за кустами, вместе они пробрались к углу соседнего здания и притаились за крыльцом с навесом. Элейн переоделась, натянула чепец и стерла, как сумела, белила с лица.
Из своего укрытия они увидели, как Донун вышел из дома к реке. Его сопровождали двое молодых людей. Элейн не знала, кем они были – слугами, а может – сыновьями. Мужчины обследовали место, где недавно стояла Элейн, но вряд ли нашли там хоть что-то интересное: каменистый берег обрамлял газон с короткой травой. Следов было не видно.
Донун прошелся по улице: сначала в одну сторону, потом – в другую. До Элейн и Полин, к счастью, не добрался, но если бы это случилось, они намеревались изобразить обычных горожанок, непозволительно долго засидевшихся в гостях.
Наконец Донун и сопровождающие вернулись в дом. Элейн и Полин тоже отправились в поместье Торэмов.
– Что теперь? – спросила Полин, пока они шли. – Как ты собираешься избавиться от Донуна? Пугать детскими страшилками, пока не окочурится?
Элейн хмыкнула:
– Нет. Сейчас я просто готовлю его, чтобы он во всем сознался королю, когда тот спросит. А король обязательно спросит, потому что я ему обо всем расскажу.
– Какая ж ты смекалистая! – весело отозвалась Полин. – Не зря ты госпоже Торэм сразу приглянулась.
Элейн удивленно подняла бровь.
– Правда?
– Конечно, правда! По ней сразу видно, когда ей кто-то нравится. И она с тобой всегда общается как с ровней. Не то чтобы она с прислугой как-то груба, но… вот так словами и не объяснишь.
Отчего-то Элейн было очень приятно это услышать. Она никогда никому не пыталась понравиться, но мнение госпожи Торэм оказалось важным.
Когда девушки вернулись в поместье, дом уже спал. С Торэмами Элейн встретилась лишь за завтраком. Когда она спустилась утром в столовую, там был только Оддин. Выглядел он в целом как обычно, может быть, только чуть менее жизнерадостным.
– Мне нужно будет уехать в столицу, – сообщила Элейн. – Встретиться с королем Болтайном. Как это сделать?
Оддин поперхнулся, откашлялся, а затем ответил, что имел об этом слабое представление.
– Я младший сын и непрямой наследник, работающий полицейским в заштатном городишке. Что я знаю о встречах с Его Величеством?
– Теперь ты наследник всего состояния Торэмов и самый завидный жених в округе, – отозвалась Элейн с легкой улыбкой.
Оддин улыбнулся в ответ:
– Это правда. Наверное, локти теперь кусаешь, что отказала?
– Я не отказывала! – шутливо воскликнула