Общие догматы религии распространялись и на рабов. Рождение раба, его продажа, рождение им детей и его смерть фиксировались в храмах. Рабы, правда, не допускались к участию в молебнах совместно со свободными гражданами, но сами по себе посещать Церковь могли, если имели на то разрешение хозяина. Если господин хотел сохранить престарелого раба, он оплачивал сумму за его реинкарнацию, но и в этом случае Церковь могла отказать в услуге. Подобный прагматичный подход весьма затруднял рост доверия к Церкви со стороны населения, как свободного, так и рабского, однако обряды в силу известной психологической инерции человеческих существ продолжали соблюдаться, хотя большинство населения, как понимал Гордиан, верили в своего Бога не искренне и религия давно стала для них официальной необходимостью и данью приличиям, а не пищей духовной.

Отношения Апостольской Церкви и Ее величества Смерти, которую можно отогнать за деньги, сильно напомнили Гору традиции Корпорации. Бессмертие в его родных мирах также покупалось и продавалось, оно оказывалось доступно людям, лояльным Системе, и пребывало вне досягаемости людей, Системе неугодных. Отличие состояло в том, что Церковь в этом мире не применяла Хеб-сед в полном понимании этого слова. При реинкарнации нельзя было поменять тело. Сознание умершего существа перемещалось исключительно в его же генетический клон. Рост, пол, а также иные особенности телесной оболочки изменению не подлежали.

Возможно, у Церкви для этого просто не было необходимого оборудования, которое не успели украсть у Корпорации. А возможно, «полным» Хеб-седом пользовались только избранные особы.

Так или иначе, владения Церкви представлялись Гордиану неким государством в государстве. Храмы Хепри не только владели уникальными технологиями и защищались догматами веры, они имели собственные обширнейшие провинции и даже собственную армию для защиты своих интересов. Так, провинция (султанат) Эльбиника, лежащая чуть восточнее Эшвена, считалась частным владением господа Хепри, который в отношении указанной земли выступал в качестве независимого монарха.

Территории вокруг храмов закрывались в случае необходимости (скажем, на время восстания или войны) силовыми полями и защищались уже виденными Гордианом турелями современных лазерных излучателей, а вовсе не пороховыми пушками, которые использовались в армии Короля. Владения Церкви вне храмов, например дворцы кардиналов в городах, принадлежащие Церкви шато и угодья, охранялись специально созданными так называемыми клерикальными полками, организованными наподобие монастырских братств.

В вооруженные силы храмов Хепри также входили:

– знаменитый – так говорилось в книге – Экспедиционный корпус кардинала Бургоса, постоянно участвующий в колониальных войнах короля,

– непобедимые отряды «Священного легиона» (Гор, к сожалению, не понял, что они собой представляют),

– и «Черные арбалетчики», своего рода спецназ кардинала с «магическим» оружием, лично переданным каждому из «арбалетчиков» апостолом Хепри.

Совершенно потрясли Гордиана сведения об экономическом укладе каверны Невон. В этом захолустном полусредневековом мире, с пороховыми ружьями и подчас примитивным ручным трудом сервов, экономика покоилась на единственном слоне – сверхсекретных нуль-технологиях Корпорации.

Машины нуль-синтеза размещались, как нетрудно догадаться, внутри храмов Хепри. Здесь производилось все – от крепежного инструмента до артиллерийских орудий, от кремов для загара до зерна и муки.

И не важно, что артиллерийские орудия при этом были гладкоствольными пугачами для стрельбы чугунными ядрами, а не более современными снарядами, а зерно и мука – обычными, а не генетическими модифицированными продуктами растений с потрясающей урожайностью и устойчивостью к болезням и холодам. И то, и другое здесь делалось на машинах нуль-синтеза с помощью тех самых технологий, которые в мире Гордиана Рэкса производили сверхсложную аппаратуру для межпространственной космической связи и строительных роботов, создающих миры.

Имелся еще один нюанс. Да, на уровне кустарного производства, как в больших городах, так и в отдельных шато, располагались рабские мануфактуры, рабские школы, рабские мастерские и рабские сельскохозяйственные предприятия, занимающиеся выпуском продукции, не синтезируемой в храмах. Прежде всего вина, предметов роскоши, ювелирных украшений, элитной мебели, посуды, одежды, карет, коней, гончих собак, наложниц и консидориев. Однако в общем финансовом потоке доля подобного кустарного производства была ничтожной и даже в этой ничтожной доле наибольшую денежную емкость имела торговля живым товаром – рабами и животными, а вовсе не ремесленными изделиями рабских мануфактур, нацеленных на производство предметов роскоши.

Экономика каверны Невон, таким образом, была просто «подсажена» на иглу синтетического производства как наркоман. Если бы в одно мгновение храмы Хепри исчезли, Эшвенское Королевство постиг бы коллапс, настолько абсолютный, что с ним не сравнилась бы ни вражеская оккупация, ни падение атомной бомбы. Ведь давно известно, что голод и дефицит товаров уничтожают народы жестче и вернее, чем войны и нашествия врагов.

Распределение промышленной продукции в храмах Хепри осуществлялось через так называемые клерикальные гильдии, то есть региональные купеческие сообщества, занимающиеся торговлей той или иной группой товарного ассортимента (например, только продукты питания, только – мебель, только – вина, только – ткани и так далее) на ограниченной территории, обычно – в пределах конкретной марки или провинции.

Однако через храмы шло не только распределение товаров, но и централизованное распределение бюджетных потоков, что, в общем-то, было понятно. В противном случае денежные массы стекались в храмы Хепри и население лишилось бы возможности покупать что-либо в дальнейшем. Поэтому часть полученной от населения и государства прибыли храмы возвращали обратно, через систему бюджетных окладов, которые делились соответственно на коронные, дворовые и титульные, которые выплачивались соответственным подразделениям администраций разного типа и дворянам.

Учитывая специфику бюджетирования, Единое Королевство обладало еще одним не характерным для государства признаком: оно не собирало налогов! Национальное крестьянство было совершенно освобождено от феодальной и личной зависимости, мещанство – от имущественных податей и повинностей.

Действительно, подумал Гор, было бы глупо сдирать с подданных деньги только затем, чтобы потом те же деньги им выдавать по системе дворовых окладов. Так что в свободной части эшвенского общества царил мир. Частично финансированием имущественных потребностей сглаживались даже национальные отношения между метрополией, каковой являлся Эшвен, и его бесчисленными колониями, которыми считались все земли за его пределами. Эшвенское Королевство уже более двух тысяч лет покрывало всю территорию планеты, однако национально-освободительные восстания были редкостью, ибо подчиненный, но досыта накормленный своим завоевателем народ, к бунтам обычно не склонен.

Единственным угнетенным общественным классом Эшвена оставались, таким образом, рабы. Но зато это был класс-гигант: из сорока миллиардов населения тридцать девять с половиной миллиардов составляли именно носящие ошейники сервы!